Мне бы хотелось, чтоб меня кто-нибудь где-нибудь ждал - читать онлайн книгу. Автор: Анна Гавальда cтр.№ 5

В четверг, 20 августа, ей надо идти на очередной осмотр - шесть месяцев. О Господи, сколько можно!

Момент действительно не самый подходящий, подготовка к празднеству идет вовсю. Как нарочно, сегодня утром жених с невестой съездили в Ранжи и привезли горы цветов. Едва уместились в две ванны и детский надувной бассейн.

Около двух она откладывает садовые ножницы, снимает фартук и говорит родным, что малыш спит в желтой комнате. Если он проснется до ее прихода, пусть его покормят, ладно? Да, да, она не забудет на обратном пути купить хлеба, суперклей и рафию для букетов. Приняв душ, она втискивает свой большой живот за руль машины. Включает радио и говорит себе, что в конце концов эта передышка даже к лучшему: когда слишком много женщин собираются за одним столом, если руки у всех заняты, то уж языки-то свободны. Вот они их и распускают почем зря…

В приемной уже дожидаются своей очереди две женщины. Можно погадать, пытаясь по форме живота определить, кто на каком месяце.

Она читает какой-то древний номер «Пари-Матч», тех незапамятных времен, когда Джонни Холлидэй еще был с Аделиной.

Она входит в кабинет, доктор здоровается с ней за руку: как поживаете? Спасибо, хорошо, а вы? Она кладет сумку и садится. Он набирает на компьютере ее фамилию. Все данные уже хранятся в памяти: сколько недель с последних месячных и прочее.

Потом она раздевается. Пока она взвешивается, доктор застилает кушетку бумажной простыней, потом измеряет ей давление. Сейчас он сделает быстрый, «контрольный» ультразвук, чтобы проверить сердце плода. Закончив осмотр, вернется к компьютеру и что-то добавит в карту.

У гинекологов есть один излюбленный прием. Когда женщина лежит с задранными ногами, они задают ей множество самых неожиданных вопросов, чтобы она хоть на минутку забыла о своей непристойной позе.

Иногда это помогает, но чаще - нет.

Вот и теперь, он спрашивает, чувствует ли она шевеление, она начинает отвечать: «Да, чувствовала, но в последнее время реже…» - и не договаривает, потому что видит, что он ее не слушает. Он-то, конечно, уже все понял. Руки его крутят еще рычажки аппарата, но это так, для виду, он-то ведь все уже понял.

Он поворачивает картинку на экране так и этак, движения его вдруг стали резкими, а лицо как будто мгновенно постарело. Она приподнимается на локтях, она тоже уже все поняла, но спрашивает: «Что случилось?»

Он говорит ей: «Одевайтесь», - как будто ничего не слышал, и она опять спрашивает: «Что случилось?» Он отвечает: «Есть проблема, плод мертв».

Она одевается.

Когда она снова садится перед ним, ее лицо непроницаемо. Она молчит. Он барабанит по клавиатуре, набирая много чего-то непонятного, и одновременно куда-то звонит.

Потом говорит ей: «Нам с вами предстоят не самые веселые минуты».

Она не знает, как это понимать.

«Не самые веселые минуты» - что он имеет в виду? Бесконечные анализы крови, от которых у нее вся рука будет в синяках, или завтрашний ультразвук, изображения на экране, колонки цифр и анализ данных - все, что он будет делать, чтобы понять то, чего не поймет никогда. Или «не самые веселые минуты» - это роды в ночь на воскресенье в больнице «скорой помощи», с дежурным врачом, недовольным, что его «опять» разбудили? Да, наверно, это и есть «не самые веселые минуты» - рожать в муках, без обезболивания, потому что слишком поздно. Когда так больно, что, кажется, сейчас вытошнишь свои внутренности, вместо того чтобы тужиться, как тебе велят. Когда муж, беспомощный и такой неловкий, гладит твою руку, пока из тебя не выйдет наконец эта мертвая штуковина.

Или, может быть, «не самые веселые минуты» - это лежать на следующее утро в палате родильного отделения с опустевшим животом и слышать, как за стенкой плачет младенец.

Одного она так и не поймет - почему он сказал «нам с вами предстоят не самые веселые минуты».

Врач тем временем продолжает заполнять историю болезни и, щелкая мышью, говорит, что плод отправят на вскрытие в парижский центр чего-то-там, но она уже давно его не слушает.

Еще он говорит ей: «Меня восхищает ваше хладнокровие». Она ничего не отвечает.

На улицу она выходит через черный ход, потому что у нее не хватает духу пройти через приемную.

Она еще долго будет плакать в машине, но одно уже знает точно: свадьбу она не омрачит. Для всех ее горе может подождать два дня.

И вот - суббота, и на ней то самое льняное платье с перламутровыми пуговками.

Она одела сынишку и сфотографировала его перед выходом, потому что знает, что из костюмчика маленького лорда Фаунтлероя он скоро вырастет.

По дороге в церковь они заехали в клинику, чтобы она приняла под наблюдением специалиста мерзкую таблетку, которая изгоняет любой плод, желанный или нет, все равно.

А потом она осыпала новобрачных рисом и прохаживалась по безупречно выровненному гравию аллей с бокалом шампанского в руке.

Она нахмурилась, увидев, что ее маленький лорд Фаунтлерой пьет «кока-колу» прямо из бутылки, проверила, в порядке ли букеты. Она обменивалась любезностями и поддерживала светский разговор, потому что так полагается вести себя гостям на свадьбе.

И тут - откуда только взялась, как из воздуха возникла - рядом оказалась прелестная молодая женщина, незнакомая ей, видимо, гостья со стороны жениха. Все произошло совершенно неожиданно: незнакомка положила обе ладони на ее живот и сказала: «Можно?… Говорят, это на счастье…»

И что ей, по-вашему, было делать? Конечно же, она попыталась улыбнуться.

Этот мужчина и эта женщина едут на иномарке. Машина стоила триста двадцать тысяч франков, Как ни странно, в автосалоне мужчина больше всего колебался из-за стоимости наклейки об уплате дорожного налога.

Жиклер барахлит. Мужчину это безмерно раздражает.

В понедельник он попросит секретаршу позвонить Саломону. На мгновение у него мелькает мысль о грудках секретарши - они такие маленькие. Он никогда не спал со своими секретаршами. Во-первых, это вульгарно, а во-вторых, в наши дни на этом можно потерять много денег. Он вообще больше не изменяет жене, с того самого дня, как они с Антуаном Сеем подсчитали, играя в гольф (ну, чисто гипотетически, конечно!), во что каждому из них обошлись бы алименты. Он и его жена едут в свой загородный дом. Это очень красивая ферма под Анже. Прекрасные пропорции.

Они купили его практически за бесценок. Но вот ремонт и переделка…

Деревянные панели во всех комнатах, камин, который сначала разобрали, а потом собрали по камешку, - он влюбился в этот камин у антиквара-англичанина с первого взгляда. На окнах - тяжелые драпировки с кистями. Суперсовременная кухня, камчатные полотенца и столешницы из серого мрамора. Ванные комнаты при каждой спальне, мебели немного, зато вся антикварная. На стенах - гравюры XIX века со сценами охоты, вот только рамы, пожалуй, чересчур золотые и слишком широкие.