Моя навсегда - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Веденская cтр.№ 12

– Я не сомневаюсь, но я ни за что на него не сяду, – замотала головой я. – Впрочем, не могу не признать, смотрится все это…

– Как? – улыбнулся он. – Ну, говори: как? Похож я на «беспечного ангела»?

– Митя, если ты и похож на кого-то, так точно не на ангела, – покачала головой я. – Скорее на дьявола-искусителя, если уж на то пошло.

– Что ж… уже неплохо, – усмехнулся он, снимая шлем. – Держитесь, невинные девушки, я уже близко!

Беспечный ангел. Песня уже несколько лет гремела по стране, сводила с ума, порождая новых доморощенных мотоциклистов, хотя почти никто из них не знал, что это кавер на другую песню. Никто, кроме Мити Ласточкина, конечно. Он нашел обе записи, и однажды мы потратили целый вечер, слушая и сравнивая обе версии. Даже притащил откуда-то английский текст, чтобы можно было сравнивать строчку за строчкой. Мне лично больше понравилась русская версия, была душевнее, что ли. Больше подходила ему – новому Митьке, бесшабашному прожигателю жизни, любителю странствий и умопомрачительных романов, сгоравших за один вечер. За тот год он изменился до неузнаваемости, и к следующему лету от того раздавленного горем бледного мужчины, которого я увидела на кухне, ничего не осталось. Волосы стали длиннее, а глаза ярче. На плече появилась татуировка – череп в мотоциклетном шлеме. Как Митька сказал, «для девчонок». Еще больше вытянулся, появился пресс. Он улыбался так зажигательно, так беспечно, что, если бы я не знала его так хорошо, я бы сказала, что он все давно забыл.

Я, конечно, говорю о Ларисе.

В каком-то смысле да, он ее забыл, но вместе с нею он забыл и о себе. Он произвел замену, но теперь он настолько вжился в новую версию, что старая словно исчезла. Митя расслабился, на все «забил», стал увереннее в себе. Таким он нравился, девушки влюблялись в него, четко подтверждая правило «чем меньше девушку мы любим». Конечно, мотоцикл тоже помогал, девушки слетались как мотыльки, а Митька словно дьявол-искуситель ждал их у пропасти, чтобы подтолкнуть туда и помахать ручкой.

– Ты мстишь всему роду Евы! – возмущалась я, когда, в очередное воскресное утро была разбужена криками скандала.

– Я никому не мщу, и я никому не принадлежу, понимаешь?

– Ты смотришь на них чистыми серыми глазами, говоришь о свободе, а они просто хотят семьи и детей, как ты не понимаешь, рокер проклятый!

– Семья – это не для меня, ты знаешь, я хочу строить космические корабли. Это большое счастье, что я тогда не женился, – отвечал он и предлагал мне сварить пельмени.

Он варил их по-своему, с каким-то специфическим набором трав и специй, а затем дожаривал на раскаленной сковородке. Он готовил все лучше, словно репетировал холостую жизнь.

Я только махала рукой и шла есть пельмени. Его девушки стали частью нашей жизни. Он приводил их в дом, они появлялись в квартире без предупреждения, я сталкивалась с ними на кухне, я находила их в ванной комнате, в туалете, на лестничной площадке – часто в слезах. Некоторых я успокаивала, заваривала им чай, выслушивала несвязные, зачастую такие одинаковые истории. Это всегда было «какое-то сумасшествие», нечто невероятное, такое, чего никогда до этого с ними не случалось. Они говорили про Митю так, словно он был звездой – музыкантом или актером. Они уверяли меня, что Митя сам не понимает, что творит. Они уверяли, что любят его по-настоящему. Они были готовы ждать его, сидя на табуретке в нашей кухне. Они находили Митю безупречно красивым, неотразимым, притягательным в этом его образе безбашенного странника на тяжелом скоростном коне. Они его не боялись, мечтали полетать с Митей по ночной Москве. Когда я говорила, что мы с ним – просто друзья, девушки тоже, конечно, мне не верили. Не верили, потому что это казалось им противоестественным.

Как раз летом, в начале июня, я пришла домой. Около нашего подъезда стояла «Скорая помощь». Митька стоял у подъезда, курил и ругался с доктором, требуя, чтобы «Скорая» забрала девушку, которая стояла на краешке крыши от выступающего подъезда.

– Она сумасшедшая, забирайте ее. Вы обязаны! – возмущался Митя. – Я не намерен с ней разбираться. Я вообще не понимаю, с чего она решила кончать с собой в моем подъезде. Подъездов, что ли, мало?

– Она сказала, что беременна, – пожал плечами невозмутимый доктор, даже не удивляясь Митиной реакции.

– И кто кончает с собой, прыгая с подъезда? Слезай оттуда, слышишь? – кричал Митя ей. – Ничего ты не беременна!

– Откуда ты знаешь? – отвечала вполне адекватная девушка, осторожно выглядывая с крыши.

Я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Глупо, конечно, и жестоко, но что поделать.

– Митька, ты доигрался. Теперь давай женись.

– Ни черта она не беременна, – посмотрел на меня Митя, словно оправдываясь. – А если и беременна – это не мои проблемы. Я ее вообще видел пару раз в жизни, откуда я знаю, от кого она беременна?

– Но ты же приводил ее к нам? – спросила я.

Митька посмотрел на меня как на предателя. Доктор слушал нас с непроницаемым выражением лица; понятно, чего он только не видел в жизни. Митино раздраженное равнодушие, признаюсь, смотрелось жестко. Настоящий сукин сын.

В конце концов доктор сплюнул и, повернувшись к Мите, сказал холодно и четко:

– Значит, считаешь, мы должны ее забрать? В сумасшедший дом хочешь ее запихнуть?

– Ничего он не хочет. Сейчас я с нею поговорю, – поспешила я.

– А вы кто? – устало спросил доктор из «Скорой».

Усталая после долгого дня в институте, я покачала головой и сказала – в который уже раз:

– Я – сестра.

– Сестра милосердия?

Врач не улыбнулся, только пристально посмотрел на меня, а затем кивнул. Какого черта он будет возражать. Сестра – и ладно. Мы двоюродные. Троюродные. В конце концов, мы все тут, на земле, немножко родня друг другу, разве нет?

Я поднялась на второй с половиной этаж, выбралась на скользкую крышу – пошел противный моросящий дождик. Только этого не хватало.

– Не подходи! Слышишь, я спрыгну, – предупредила меня девушка.

Я кивнула и вылезла все равно. Подошла – не к ней, а села рядом на покрытый черным рубероидом край. Она смотрела на меня с подозрением.

– Как тебя зовут, а?

– Маша, – ответила она.

– А я – София. Слушай, он не стоит того. Правда, не стоит.

– Тебе не понять, – зло процедила девчушка.

Я устало вздохнула. Конечно, мне не понять, что с ними всеми происходит, отчего для них Митька становится смыслом жизни. Ну, обаятельный, ну, в кожаных штанах, ну шутить умеет. Сукин сын.

– Ты правда беременна? – спросила я.

Маша не ответила, и я с пониманием кивнула. Тогда она посмотрела на меня с вызовом, словно я была виновата, что Маша не беременна.

– Он меня даже не бросил, просто перестал звонить.