Пятая жертва  - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Никольская cтр.№ 15

Иду, значит, я пару дней назад слегонца поддатый вдоль ограды «Липок» со стороны дома Офицеров. Иду не один — с девушкой. Девушка осушила не больше — не меньше бутылку забористого «Толстяка» и несла ее, жертва интеллигентности, в руках, потому что ни одной урны в поле зрения не было. Ну, мы с ней дурачились немножко, смеялись, жестикулировали.

И не заметили… — понизив голос, Карпов явно бил на театральный эффект, — у входа в дом Офицеров целая бригада ментов лясы точила. А они-то нас заметили. Двое отделяются, значит, от всей этой честной компании, переходят дорогу. Тот, что в штатском, ведет такого грозного барбоса на поводке — ну, прямо, полицай времен Второй мировой.

А мы вроде как бежавшие из концлагеря партизаны, — Карпов захихикал. — Подходят с такими крутыми серьезными харями и давай нам про сто шестьдесят вторую статью заливать: мол, в нетрезвом виде появляться в общественном месте строго запрещается. Я достаю спокойно блокнотик, записываю фамилию, чин того дылды, что в форме, спрашиваю, чего они хотят. Они отвечают, что забрать нас хотят, говорят, что я, мол, на девушке висну и они очень сомневаются, донесет ли она меня до дома.

Я, конечно, смотрю на них как на полных кретинов, каковыми они, к слову будет сказано, и являются, и заверяю их, что до дома — рукой подать, что я в нормальной физической форме и не собираюсь захламлять вверенный сержанту Аслоняну партией и правительством участок своим бренным телом. Тут девушка говорит: «Давайте попробуем найти консенсус». На что, беспокойно повращав глазами, мент в штатском откликнулся очень интересно.

— Что же он сказал? — нетерпеливо полюбопытствовала Вершинина.

— «Вы что, нам угрожаете?» — спросил. Я чуть не рассмеялся ему в лицо. Не знакома наша милиция с такими словами… ха-ха! С другой стороны, что же здесь странного? Я недавно статью читал, что даже в высшем личном составе высшее образование имеет только горстка… Вот вам и консенсус, — с некоторой горечью подытожил он, отодвигая тарелку с недоеденным салатом.

— Ну и о чем кроме тупости ментов свидетельствует твоя история? — скептически спросил Геннадий.

— Эх, давайте лучше выпьем! — проигнорировав вопрос Коркина, он посмотрел на Валандру. — И выпьем за то, чтобы в органах наконец узнали, что означает это славное латинское слово и чтобы оно не толковалось настолько превратно, что в любой момент могло бы подвести под монастырь интеллигентов всех регалий и званий.

Карпов наполнил бокалы.

— Консенсус нужно выстрадать! — воскликнул он, смахнув несуществующую слезу. — Вы согласны со мной, Валентина?

— Согласна, — Валандра с улыбкой поднесла фужер к губам.

Коркин тоже поднял бокал.

— Но самое главное для человека — открытый для продуктивного спора консенсус с самим собой. — Карпов поставил наполовину опорожненный фужер на стол.

— А если такой консенсус проблематичен и даже невозможен? — поинтересовалась Валандра.

— В таком случае мы имеем невротиков, истериков, шизофреников, маньяков…

— Опять ты со своей психологией! — с досадой произнес Коркин, — в университете, помню, с ума по всяким фрейдам да юнгам сходил и сейчас даже в такой приятной непринужденной обстановке все норовишь зациклить всех на своих определениях…

— А мне любопытно, — Валандра ободряюще посмотрела на Карпова, как бы приглашая его продолжить, — меня как раз сейчас интересуют маньяки.

Подогретый спиртным и вниманием со стороны Валандры, Карпов пустился в размышления.

— Если вас интересует психология маньяка — пожалуйста. Такой человек, обычно в детстве, получает психическую травму, которую он не может правильно осмыслить или просто не может изменить ситуацию. Он не может отделаться от этой мысли, она постоянно возникает в его мозгу, как незаживающая рана. Первоначальный опыт сопровождается таким шквалом отрицательных эмоций, что предвосхищая такую ситуацию в будущем, человек старается обезопасить себя и вырабатывает определенную систему реагирования на эту периодически возобновляемую ситуацию.

Олицетворением этой несправедливости выступает определенный человек, несущий какие-то признаки, черты того толком неосмысленного прошлого, которое без конца напоминает о себе. Жертва необходима маньяку как свидетель его извращенной реабилитации в своих собственных глазах и перед миром. То есть, жертва сливается с этим миром, и в глазах жертвы маньяк ловит отражение своего могущества. Жертва удостоверяет его существование, как это не парадоксально звучит, она избавляет его от одиночества. Любое насилие — это проект неудавшейся любви.

— А если маньяк оставляет на месте преступления какие-то знаки, следы, могущие его выдать, как это связывается с твоей теорией? — с интересом спросил Коркин.

— Это лишь подтверждает мое предыдущее высказывание о том, что маньяк всегда ищет свидетеля. Одних он убивает, с другими он заигрывает. В принципе, как это не странно звучит, он хочет быть разоблачен, потому что в своем разоблачителе он видит равного себе. Жертва — всегда ниже, а реабилитировать себя в полной мере, пусть на свой извращенный манер он может лишь перед равным.

— Что-то вроде игры в кошки-мышки? — Вершинина почти забыла об остывающем мясе.

— Ага, что-то вроде этого, — Карпов наполнил фужеры, — вот я недавно прочел про нашего доморощенного маньяка, что он оставляет на телах своих жертв рисуночек один в виде яблока с надписью внутри, и все это он вырезал очень острым ножом.

— Ты так легко об этом говоришь, — Коркин неодобрительно посмотрел на своего приятеля, — неужели и здесь не можешь обойтись без фиглярства?

— Лучше быть настоящим фигляром, чем лицемерным святошей, — Карпов успевал и есть, и разглагольствовать, — если желаете, могу вам дать дзенскую трактовку различных психических отклонений…

Вершинина приготовилась слушать. Она была довольна тем, что время не потеряно даром и Карпов поможет ей разобраться в психопатологии.

Без пяти девять следующего дня черная «кайзеровская» «Волга» въехала во двор и остановилась. Вершинина взглянула на часы на приборном щитке и неторопливо вышла из машины. Уже при въезде она увидела малиновую «ауди» Виктора Ромашова, стоявшую рядом с бежевой «шестеркой» Антоновых.

Ромашов был приятелем Вершининой уже больше года, и у них сложились неплохие отношения. Единственное, что немного раздражало в нем Вершинину, это его постоянные разговоры о женитьбе.

Виктор работал брокером на фондовой бирже, был веселым, непосредственным человеком. Обычно он приезжал к Валентине в субботу, привозил мясо, фрукты, вино, и они ужинали при свечах, а с утра в воскресенье брали с собой Максима и шли развлекаться в город.

В эти выходные он не появился, и Вершинина подумала, что он уехал в очередную командировку или на курсы повышения квалификации. Проведя ночь в небольшой, уютной квартире Карпова с золотыми рыбками в аквариумах и бесчисленным количеством комнатных растений на подоконниках и специальных стойках, она чувствовала себя немного не в своей тарелке.