Армадэль. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Уилки Коллинз cтр.№ 17

— Что говорит канцлер казначейства, когда запутается в своих отчетах и не знает, как ему выпутаться? — спросил Аллэн. — Он всегда говорит своему благородному другу, что он готов сократить расход в том или другом….

— То есть оставляя резерв на всякий случай? — намекнул Брок.

— Именно, — сказал Аллэн. — Я похож на канцлера казначейства. Я оставляю в своих расходах резерв — яхта поглощает не все мои доходы. Если у меня недостает фунта два — не бойтесь, сэр. Во мне нет гордости, я пойду по кругу со шляпой и пополню недостаток сбором с соседей. Позвольте! О чем мы? Опять мы отвлеклись. О! Я вспомнил. Мы говорили о деньгах. Вот чего я не могу вбить в мою тупую голову, — заключил Аллэн, не сознавая, что он проповедует идеи социализма пастору. — Почему все так хлопочут о том, чтоб денег иметь больше? Почему людям, у которых есть лишние деньги, не отдать их тем, у кого их нет, и таким образом все на свете было бы гладко и хорошо? Вы всегда мне говорите, чтоб я старался развивать хорошие идеи, мистер Брок. Вот эта идея, кажется мне, совсем не дурна.

Мистер Брок шутливо задел своего ученика тростью.

— Ступайте на свою яхту, — сказал он. — Все идеи, какие только могли уместиться в вашей легкомысленной голове, оставьте на яхте в вашем ящике с инструментами. «Как кончит этот мальчик? — продолжал ректор, оставшись один. — Этого не может сказать ни один человек. Я почти жалею, зачем я взял на себя ответственность за его воспитание».

Прошло три недели, прежде чем незнакомец, носивший такое странное имя, почувствовал себя лучше. В это время Аллэн постоянно справлялся о нем в гостинице. И как только больному позволили принимать посетителей, Аллэн первый появился у его кровати. До сих пор ученик мистера Брока не проявлял особого интереса к одному из немногих романтических происшествий, нарушивших однообразие деревенской жизни: он не допустил никакой неосторожности и не подвергнул себя порицанию. Но по мере того как проходили дни, молодой Армадэль стал оставаться в гостинице гораздо долее прежнего, и доктор (человек пожилой и осторожный) посоветовал ректору принять надлежащие меры. Мистер Брок немедленно последовал этому совету и увидел, что Аллэн под влиянием своей обычной впечатлительности ведет себя опрометчиво. Он сильно привязался к изгнанному учителю и пригласил Озайяза Мидуинтера поселиться в этих краях навсегда, видя в нем своего искреннего друга.

Прежде чем мистер Брок сообразил, как ему действовать в таком непредвиденном обстоятельстве, он получил записку от матери Аллэна, просившей своего старого друга навестить ее. Ректор нашел миссис Армадэль в сильном волнении, вызванном свиданием с сыном. Аллэн провел с ней все утро и все время говорил только о своем новом друге. Человек с ужасным именем (так называла его бедная миссис Армадэль) расспрашивал Аллэна с больной пытливостью о нем самом и его родных, но о своей собственной жизни не сказал ни слова. В прежнее время, намекнул он, привык к мореплаванию. К несчастью, Аллэн, влюбленный в море, с восторгом услышал это, и между ними тотчас установилась еще более крепкая связь. Испытывая огромное недоверие к незнакомцу только потому, что он был незнакомцем, — это казалось мистеру Броку довольно безрассудно, — миссис Армадэль уговорила ректора идти в гостиницу, не теряя ни минуты, и непременно заставить незнакомца подробно объяснить, кто он.

— Разузнайте все о его отце и матери, — сказала она со своей женской требовательностью. — Удостоверьтесь, прежде чем оставите его, что это не бродяга, странствующий под чужим именем.

— Любезная миссис Армадэль, — возразил ректор, послушно взяв шляпу, — во всем другом, пожалуй, мы можем сомневаться, но имя этого человека должно быть настоящее. Никакое человеческое существо в здравом рассудке не назовет себя Озайязом Мидуинтером.

— Может быть, вы правы, а я ошибаюсь, только, пожалуйста, повидайтесь с ним, — настаивала миссис Армадэль. — Ступайте и не щадите его, мистер Брок. Мы должны твердо знать, не нарочно ли притворился он больным?

Бесполезно было спорить с ней. Если бы весь медицинский факультет дал свидетельство о болезни этого человека, в теперешнем настроении миссис Армадэль не поверила бы и факультету. Мистер Брок выбрал самый благополучный способ, чтобы выпутаться из затруднения: он не сказал ничего и немедленно отправился в гостиницу.

На Озайяза Мидуинтера, оправившегося от болезни, страшно было смотреть. Его обритая голова, обвязанная старым желтым шелковым носовым платком, его смуглые впалые щеки, его блестящие карие глаза, неестественно большие и какие-то дикие, растрепанная черная борода, длинные, гибкие пальцы, исхудалые от болезни до того, что походили больше на когти, — все произвело на ректора тяжелое впечатление уже в самом начале свидания. Когда прошло первое неприятное чувство, последовавшее затем было также не весьма приятным. Мистер Брок не мог скрыть от себя, что поведение незнакомца было не в его пользу. Существует мнение, что если человек честен, то он чувствует себя спокойно, прямо смотря на тех, с кем он говорит. Если этот человек не честен, то в разговоре он старается смотреть в сторону, и это выдает его нечестность. Очень может быть, что бегающие глаза незнакомца были следствием той болезни, которая захватила весь его организм и ощущалась в каждом подергивании его худощавого и гибкого тела. У пышущего здоровьем ректора по коже пробегали мурашки при каждом движении гибких смуглых пальцев учителя и при каждом судорожном подергивании его смуглого лица.

«Прости меня, Господи! — думал Брок, вспомнив об Аллэне и его матери. — А я желал бы придумать способ выгнать Озайяза Мидуинтера опять на все четыре стороны!»

Разговор, начавшийся между ними, был очень осторожный. Брок искусно пробовал разузнать все, необходимое ему, но, как ни старался, его вежливо оставляли в неведении насчет того, что ему хотелось знать. С начала до конца разговора Озайяз Мидуинтер ушел от всех попыток ректора разведать его. Он начал уверением, которому невозможно было поверить, глядя на него, — он объявил, что ему только двадцать лет. Все, что можно было попросить его рассказать о школе, наводило на мысль о том, что одно воспоминание о ней было ужасно для него. Он занимал место учителя только десять дней, когда первые признаки болезни заставили отказать ему. Как он добрался до поля, на котором его нашли, — этого он не мог сказать. Незнакомец помнил, что долго ехал по железной дороге с намерением (если только он имел какое-нибудь намерение), о котором он теперь не мог вспомнить, а потом шел по направлению к берегу пешком целый день или целую ночь — наверно он не знал. Море осталось в его памяти, когда рассудок начал ему изменять. Озайяз Мидуинтер в детстве служил на море, потом бросил это место и поступил к книгопродавцу в одном провинциальном городке. И работу книгопродавца бросил и попробовал поступить учителем в школу. На этот раз из школы уволили его, и Мидуинтер должен был выбрать что-нибудь другое. Но незнакомец был уверен, что, возьмись он за что бы то ни было, неудача (в которой некого было обвинять, кроме него самого) ожидает его рано или поздно. Друзей, к которым он мог бы обратиться, у Озайяза Мидуинтера не было, а о родственниках он не желает говорить. Он думает, что они, может быть, умерли, а они думают, может быть, что он умер. Нечего опровергать, что это печальное признание в его лета. Это может повредить ему в мнении других и без сомнения вредит в мнении господина, разговаривающего с ним в эту минуту.