Комэск - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 16

Восьмерка «Мессеров» перехватила их сразу после того, как «ишачки» легли на обратный курс. Северов заметил подходящую с северо-запада группу вражеских самолетов издалека, когда они были еще маленькими точками на горизонте. Когда он оглянулся в следующий раз, стало ясно, что они замечены либо их противников наводят на них. В любом случае вражеские самолеты быстро приближались. У Коробкова был «И-16» тип 29, уступающий «фридриху» более 100 км/ч, самолет Северова был более скоростным, но и он не мог тягаться с «Мессером» в скорости. Да и не мог Олег бросить своего комполка и уйти.

Решение пришло сразу:

– Командир, гансов видишь?

– Вижу.

– Уходи со снижением. Я их задержу, успеешь перейти линию фронта.

– Я запрещаю! Олег, не дури! У тебя нет шансов!

– Это у них нет шансов! Счастливо, командир!

Несмотря на бравый ответ командиру, Северову было не по себе. Один против восьми, почти гарантированное самоубийство. Олег отстраненно подумал, что не успел провоевать и одну неделю из бесконечно долгих почти четырех лет. Жаль. Но отчаиваться рано, кое-что у него есть, крови, будем надеяться, он им попьет!

Северов резко развернулся навстречу радостным пилотам из JG3 и пошел вверх. Дело в том, что у него был для них сюрприз. Утром, после возвращения с задания, Берг продемонстрировал Олегу противоперегрузочный воротник, сделанный по подкинутой Северовым еще в начале июня идее. Идея заключалась в том, чтобы обеспечить летчику возможность выполнения фигур с отрицательными перегрузками, пережимая с помощью пневмосистемы кровеносные сосуды на шее. Такую систему Яков Карлович спроектировал и сделал с помощью Винтика и Шпунтика, а до полудня установил на «ишачок» Северова. Из чего он изготовил ошейник, Олег не понял, испытано ничего не было, так что оставалось только надеяться, что все работает как надо. Берг смастерил датчик ускорения, который должен включать-выключать клапаны пневмы, но на всякий случай вывел дополнительное ручное управление прямо на ручку. Небольшой баллон со сжатым воздухом должен был обеспечить несколько циклов работы воротника, так как собственной пневмосистемы на «И-16» не имелось. Когда в прошлой жизни Северов увлекался пилотированием спортивного самолета, то использовал подобное устройство, не кустарно изготовленное, конечно. Гансы этого еще не знают и не ожидают таких маневров!

Немцы были хорошими бойцами, умелыми и храбрыми (особенно восемь на одного!), но они привыкли к определенной схеме, шаблону, к тому, что может быть, а чего быть не может. Такого пилотажа, который продемонстрировал Северов, быть не могло. А если учесть, с какими перегрузками работал Олег, то предугадать его маневрирование было еще более сложно. Олег показывал, что пойдет вверх, а сам шел вниз. Показывал, что пойдет вниз, а сам шел вверх. Виражил так, что «ишачок» разворачивался практически на пятачке. Две пушки и два пулемета наносили фатальные повреждения изделиям Вилли Мессершмитта.

Если бы немцев было двое, Олег не сомневался бы в победе, какими бы крутыми экспертами они ни были. Если бы их было четверо, то был бы хороший шанс потрепать их и уйти. Но немцев было восемь, четыре пары, и настроены они были решительно. Казалось, «Мессеры» были повсюду, воздух кипел от снарядов и пуль. Резкий пилотаж и маневрирование с отрицательными перегрузками пока спасали от фатальных повреждений, пулеметные очереди хлестали по фюзеляжу и плоскостям, как по барабану. Несколько раз бахнуло в бронеспинку, «ишачок» содрогнулся от нескольких пушечных попаданий. Одна пуля пробила рукав, еще одна царапнула по ремню, появились дырки в бортах кабины и приборной доске. Но Северов не просто уклонялся от вражеских очередей, он атаковал. Олегу удалось быстро сбить одного и повредить другого «Мессера». Это показало гансам уровень противника, но им все еще казалось, что численное преимущество – небьющийся козырь. Остальные шесть попытались зажать его, перекрыв все пути возможного маневрирования, но невольно мешали друг другу. Северов ушел вправо, закрутил размазанную бочку со скольжением и расстрелял ведомого проскочившей мимо пары. После этого «рухнул» к земле, и, когда они привычно ринулись за ним, неожиданно ушел вверх и оказался выше немцев. Опустил нос, всадил очередь в ближайшего противника и пошел на вираж. Два ганса чуть не столкнулись друг с другом, Северов воспользовался их замешательством и повредил еще одного. Оставшиеся трое просто остервенели, но Олег уже подтянулся к довольно плотному облаку и нырнул в него, потом так же резко вынырнул и повредил еще одного, после чего снова ушел в облако, а потом к земле. Оставшиеся два его потеряли.

На аэродром Северов пришел, когда двигатель начал сбоить, буквально на последних каплях бензина. В самолете оказалось много мелких дырок от пулеметного огня и несколько больших, от авиапушек. К счастью, дыры были сквозные, ни один важный элемент конструкции не пострадал. Олег подумал, что это чистое везение. Когда тебя гоняют восемь «Мессеров», которые пилотируют опытные летчики, обойтись повреждениями обшивки и уйти живым и даже нераненым… Да, они были ошеломлены его обратным пилотажем и меткой стрельбой, но дальше этот номер вряд ли прокатит.

Когда размочаленный «И-16» Северова остановился у края летного поля, к нему бежали, казалось, все, кто был на аэродроме. Впереди огромными скачками несся Коробков, потом его обогнали шустрые Винтик и Шпунтик. Сзади поспевал Михалыч.

Комполка растолкал успевшую вперед молодежь и запрыгнул на крыло. Северов сидел, уставившись мутным взглядом в небо, по подбородку стекала струйка крови от прокушенной на перегрузке губы.

– Ранен? Куда?

Михалыч бесцеремонно протолкался вперед и залез на крыло с другой стороны кабины. Быстро осмотрел Олега и кабину и приложил к его губам фляжку с холодной водой. Северов сделал несколько глотков, взгляд стал более осмысленным, протянул руку, взял фляжку и, стащив шлемофон, вылил воду себе на голову.

– Нормально, командир. Фрицы у меня зачет по технике пилотирования с комиссией принимали.

– И чего? – спросил с земли любопытный Шпунтик.

– Вроде сдал…

Первыми прыснули от смеха Винтик и Шпунтик, потом захохотал Коробков, и вскоре все долго и дружно смеялись. Напряжение боевого вылета стало понемногу отпускать.

Когда Олег наконец вылез из кабины и спустился на землю, Коробков крепко пожал ему руку и тихо, но с чувством сказал:

– Спасибо, Олежка!

Боевой летчик, он прекрасно понимал, что значит остаться одному против восьмерки «Мессеров», прикрывая командира.

– Сбил кого?

– Командир, подтверждения не будет. Я 26-го доложил о сбитых, так Кольский разборку устроил. Не надо ничего писать, я прошу. Всем только хуже будет.

– Писать не буду, тут ты прав, к сожалению. Но все же, сколько?

– Двух точно в землю вогнал и четверых повредил. Насколько сильно – не знаю, не до того было.

– Охренеть!

– Товарищ майор! У меня доработанный двигатель, существенно большей мощности и не страдающий от перегрузок, противоперегрузочный воротник, пушки, а не четыре ШКАСа. Чудес не бывает, ну разве немного везенья.