Мадонна Семи Холмов - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 20

– Моя милая сестричка, как же долго мы не виделись! Она постаралась поскорее перевести разговор на другую тему – лишь бы он перестал говорить о своей ненависти к церкви.

– Я слыхала, ты преуспел в науках. Он нежно погладил ее по щеке:

– Не сомневаюсь, что ты слышала достаточно россказней обо мне.

– Вовсе не россказней, а рассказов о хороших деяниях.

– И о глупостях?..

– Ты жил, как живут мужчины… Мужчины, которые ни перед кем не отчитываются.

Он улыбнулся:

– Ты знаешь, как меня успокоить. И они собираются выдать тебя за этого старого осла из Пезаро, разлучить нас с тобою?

– Мы часто будем наезжать к вам, Чезаре, ко всем вам. К тебе, к Джованни, к Гоффредо…

Лицо его потемнело.

– Джованни! – презрительно и злобно воскликнул он. – Ему будет не до нас. Он будет занят – станет вести блистательные военные операции по захвату Италии.

– Ну, тогда тебе не о чем беспокоиться, Чезаре. Ты почти не будешь с ним встречаться, ведь ты его так ненавидишь.

– А ты, как и все остальные… его боготворишь. Он же всегда был красавчиком, не так ли? Наш отец надышаться на него не мог, вот и отправил в церковь меня.

– Ох, пожалуйста, расскажи мне о своих похождениях! Ты же вел разгульную жизнь, да? И все женщины Перуджи и Пизы влюблялись в тебя, да и ты не оставался к ним равнодушен, как я слыхала.

– Но ни у кого из них не было таких золотых волос, как у тебя, Лукреция, и никто из них не умел успокаивать меня так, как успокаиваешь меня ты.

Она потерлась щекой о его руку.

– Но это же так естественно! Мы понимаем друг друга, мы вместе выросли, и вот почему нет для меня мужчины красивее и лучше, чем мой брат Чезаре.

– А что ты скажешь о своем брате Джованни?! – вскричал он.

Лукреция припомнила свои детские уловки, когда она разжигала в братьях соперничество и потом вертела ими как хотела, и ответила:

– Да, он очень хорош собою, – и, заметив, что на лицо Чезаре вновь набежала тень, добавила: – По крайней мере, я всегда так думала – если тебя не было рядом.

– Скоро он здесь появится, и ты меня забудешь, – серди го возразил ей Чезаре.

– Клянусь тебе, это не так! Вот он приедет, и ты убедишься, что тебя я люблю сильнее.

– Кто знает, каких манер он набрался в Испании! Наверняка стал очень забавным и интересным, и никто не сможет перед ним устоять, как никогда не мог устоять наш отец.

– Давай не будем говорить о нем, хорошо, Чезаре? Так, значит, ты слыхал, что я выхожу замуж?

Он положил руки ей на плечи, заглянул в лицо и медленно произнес:

– Лучше уж я буду говорить о красоте Джованни и его победах, чем об этом.

Глаза ее широко раскрылись, и в них было столько невинности и удивления, что сердце у него растаяло.

– Так тебе не нравится союз со Сфорца? – спросила она. – Я слыхала, что король Арагонский очень этим недоволен. Чезаре, может быть, если ты против этого союза и у тебя есть веские причины… Может быть, тебе стоит поговорить с отцом…

Он покачал головой:

– Маленькая Лукреция, – тихо произнес он, – моя милая сестричка, я возненавижу любого, кого выберут тебе в мужья.

В июне весь город украсился знаменами. Герб Сфорца – лев – соседствовал с быком Борджа, и на балконах, крышах, улицах собрались толпы любопытных, чтобы взглянуть на того, кого Папа предназначил в мужья своей дочери.

Джованни Сфорца, двадцатишестилетний вдовец, был нрава угрюмого и с некоторым подозрением относился к предложенной Александром сделке.

Эта тринадцатилетняя девочка сама по себе нисколько его не интересовала. Он слышал, что она необыкновенно хороша собою, но Джованни Сфорца был холоден к женской красоте. Кое-кому выгоды от такого брака показались бы великолепными, но Сфорца не доверял Папе из рода Борджа. За девушкой обещано значительное приданое – тридцать одна тысяча дукатов, однако деньги эти он должен будет получить после осуществления брачных отношений, а Папа считал, что невеста до этого еще не дозрела. В контракте также было оговорено, что, если супруга Сфорца умрет бездетной, это приданое переходит к ее брату Джованни, герцогу Гандийскому.

Сфорца уже миновал период юношеских восторгов. Он решил, что пока ему поздравлять себя не с чем. Поживем – увидим, если, кстати, вообще будет с чем себя поздравить.

Ему была свойственна некоторая природная нерешительность, пессимизм, проистекавшие, скорее всего, от того, что он происходил из второстепенной ветви дома миланских Сфорца – он был незаконнорожденным сыном Костанцо, синьор Котиньоло и Пезаро, однако именно он унаследовал отцовские владения. Впрочем, владения эти не приносили никакого дохода, и брак с богатейшим семейством Борджа сулил немало выгод, к тому же в Джованни Сфорца кипели амбиции, и родство с Папой могло бы удовлетворить его честолюбие – вот только если б Сфорца мог Александру доверять.

И он чувствовал себя весьма неловко, когда на въезде в город его встретили фанфары и кавалькада всадников: все кардиналы и мало-мальски благородные господа выслали поприветствовать жениха папской дочери доверенных членов своих свит.

В этой процессии выделялись два молодых человека, более богато и элегантно одетых, чем остальные. К тому же они отличались своей красотою, и Сфорца ломал голову: кто бы это могли быть? Слава Богу, он сам неплохо смотрелся на горячем арабском скакуне, а наряд его был украшен занятыми для такого случая золотыми ожерельями.

Тот, что помоложе, оказался герцогом Гандиа. Он был не только хорош собою, но в его манерах чувствовалась некоторая напыщенность – и неудивительно, ведь он много лет провел при испанском дворе, а для испанцев это характерно. Впрочем, чувствовалось, что при случае он может быть и веселым, и легкомысленным.

Но внимание Сфорца притягивал второй молодой человек, тот, который постарше. Их представили друг другу – это был Чезаре Борджа, архиепископ Валенсии. До Сфорца уже доносились ходившие о нем слухи и, припомнив их, Сфорца вздрогнул. Чезаре также красив, но какой-то мрачной красотою. И он как бы возвышался над всеми – Сфорца был уверен, что взгляды всех женщин обращены только на Чезаре. Что же в нем было такого особенного? Одет прекрасно, но не лучше, чем его брат. Его драгоценности сверкали, но так же сверкали драгоценности и на брате. Было ли нечто особенное в том, как он держал себя? Скорее всего. В нем чувствовалась неукротимая гордыня, он явно считал себя выше всех.

Но у Сфорца пока не было времени поразмыслить над этим вопросом. Он понял лишь одно: если он не доверяет Александру, то еще меньше должен доверять его старшему сыну.

Тем не менее они очень тепло приветствовали друг друга, и кавалькада двинулась по Кампо-ди-Фьоре. В центре ее восседали трое молодых людей – Чезаре, Сфорца и Джованни. Они пересекли мост Святого Анджело и остановились перед дворцом Санта Мария дель Портико.