С сердцем не в ладу - читать онлайн книгу. Автор: Буало-Нарсежак cтр.№ 126

— Простите меня, — пробормотал я. — Поверьте, если бы я знал…

Свет, пробивавшийся сквозь ставни, отразился в ее глазах двумя маленькими, блестящими, неподвижными бликами.

— Это я должна просить у вас прощения, — сказала она. — Я зашла за вами. Уже восемь часов. Франк звонил к ужину.

Я ничего не слышал, мне было стыдно, что меня застали врасплох. Я стоял перед ней без маски, беззащитный. Я осторожно положил скрипку на кресло и выпрямился. «Держитесь высокомерно», — советовал мне Франк. Я сделал несколько шагов. Дверь в столовую отворилась.

— Прежде вы подавали мне руку, — проговорила Жильберта.

Я покраснел, но не подал вида и даже бровью не повел, когда она оперлась на мою руку. Однако на пороге я на мгновение задержался. В столовой, положив руку на спинку стула, стоял человек. Худой, среднего роста, в темных очках в черепаховой оправе.

— Мартин, — произнесла Жильберта.

Я по-дурацки поклонился. Я забыл, что Мартин был моим шурином. Но, по правде говоря, разве я не страдал амнезией? Мое поведение, наоборот, было вполне естественным. Мартин сделал два шага вперед и протянул руку.

— Мне очень жаль, что вы в таком состоянии, — проговорил он. — Франк мне объяснил.

Мы сели за стол.

— Поздравляю вас, — снова заговорил Мартин. — Я в этом мало что понимаю, но, мне кажется, вы сделали большие успехи.

— Спасибо, — отозвался я. — Знаете, почему я так много и упорно играю? Музыка — единственное, что связывает меня с прошлым. У меня всегда такое чувство, что пелена вот-вот спадет.

Мартин кивнул головой. Лучи склонявшегося к горизонту солнца косо падали на него, и теперь я мог лучше его рассмотреть. Он выглядел гораздо старше своей сестры. Он уже начал седеть, но больше всего меня поразило его лицо, покрытое множеством морщин. Лоб, щеки прорезали глубокие складки, которые как бы соединялись густой сетью тонких, словно нанесенных бритвой, черточек. Его нельзя было назвать уродливым. В его внешности и сейчас сохранилось что-то аристократическое, но какая-то загадочная болезнь медленно разрушала его лицо. Глаз его за стеклами очков не было видно.

— Вы занимались сами? — спросила Жильберта.

— Да! Но мне одолжили там скрипку, которая сильно уступала этой.

— Думаете ли вы, — вступил в разговор Мартин, — что привыкнете здесь?

Он прощупывал почву, стараясь казаться равнодушным. Хорошо, что Франк предупредил меня.

— Не знаю еще, — ответил я. — Думаю, что этот дом понравится мне. Но больше всего меня смущает, что он остается пока совсем чужим для меня… И даже немного враждебным…

Жильберта быстро подняла на меня глаза. Я старался вести себя как можно естественнее. Впрочем, я был очень голоден и не скрывал этого. Мартин же, наоборот, почти не притронулся к еде. Он ел только овощи и пил минеральную воду. По его длинным и сухим рукам то и дело пробегала дрожь. Он страдал, в этом не было никаких сомнений, каким-то нервным заболеванием. Франк был к нему очень внимателен и старался не заставлять его ждать. Если хорошенько подумать, Мартин был мне глубоко антипатичен, вероятно, из-за того, что выглядел настороженным, болезненным, как бы уже за гранью жизни. Жильберта говорила о том, какая стоит жара, о грозе, обрушившейся на Марсель… Между братом и сестрой было что-то общее, но мне не удавалось уловить, что именно… Возможно, какая-то неподвижность, напряженность… У обоих был немного отсутствующий вид. Они смотрели на меня, когда я ел, так, словно мой аппетит их шокировал. Вскоре Мартин поднялся из-за стола.

— Я был рад снова встретиться с вами, — сказал он мне. — Прошу простить меня, что я так скоро покидаю вас, но меня тревожит мое здоровье, я должен быть очень осторожен… Нет-нет, сидите. Не беспокойтесь.

Мартин вышел, волоча ногу.

— Что с ним? — участливо спросил я.

— Он всегда был таким, — ответила Жильберта. — Он всегда считал, что болен. Он все время лечится от воображаемых болезней.

— Я понимаю теперь, почему у вас такой грустный вид.

— Нет… Вы не можете этого понять. Лучше поговорим о вас. Я очень плохо встретила вас. Мне казалось, что я правильно сделаю, если оставлю вас одного. Человек в вашем положении предпочитает адаптироваться без свидетелей, не так ли?

Слова эти были произнесены самым спокойным тоном. Невозможно было уловить какое-то скрытое волнение, намек, невысказанное желание…

— Вы, вероятно, будете пить кофе в гостиной?

— Я так делал раньше?

— Да. Одну чашку очень сладкого кофе.

Франк вновь бесшумно появился в столовой. Я перехватил его взгляд. Он наблюдал не за мной, а за Жильбертой…

На следующий день, спустившись к завтраку, я встретил в столовой Мартина. На этот раз он был без очков, и я увидел его глаза, покрасневшие от бессонницы. Конечно, передо мной был человек больной, мучимый тревогой, который вовсе не намеревался прятать глаза. Он протянул мне вялую руку.

— Жильберта просила сказать, что не спустится к завтраку… Ничего серьезного. Небольшая мигрень. Это наш семейный недуг.

— Весьма сожалею, — ответил я. — Мне, право, неловко, но я очень голоден.

Я ответил любезно, сердечно. Мартин сделался еще угрюмее и больше за все время не сказал мне ни слова. Он старательно грыз свои сухарики. Ничто не раздражает меня больше, чем хруст сухарей, стук зубов и вид человека, который ест, стараясь показать, что мысли его в это время где-то далеко. Мартин вел себя так, словно меня и не было напротив него. Франк принес мне большой кофейник и целую тарелку тартинок с маслом. Я проглотил лишь чашку кофе. Я снова взбесился. Все мне было противно. Я сам себя не узнавал. А ведь мне в жизни не раз приходилось сталкиваться с грубостью! Внезапно мне пришла в голову мысль, что история, придуманная Франком, вероятно, не ввела в заблуждение Мартина. Видимо, он обо всем догадался, но пытался, хотя это ему и не доставляло удовольствия, подыгрывать нам, что, в сущности, его вполне устраивало. Если бы сестра его получила наследство, ему, несомненно, тоже перепало бы кое-что. Я сознавал всю нелепость своего положения. Обратиться с вопросами я мог только к Франку, но проверить его ответы было невозможно. А поскольку, с другой стороны, я знал за собой склонность до бесконечности толковать каждое слово, каждый жест, каждый взгляд, я обречен был переходить от одного предположения к другому, не в силах что-либо выяснить. Что знал Мартин? Что знала Жильберта? Чего хотел Франк? Были ли они, все трое, сообщниками? Или сообщниками были Франк и Жильберта? Или же Франк и Мартин? Или вообще здесь не было сообщников?.. У меня голова шла кругом.

Мартин запахнул свой халат цвета спелой сливы, отвесил мне легкий поклон и, хромая, отправился в свою комнату, следуя за Франком, почтительно открывавшим перед ним двери. В рассеянности я вертел в руках нож. Действительно ли мне хотелось браться за скрипку? Теперь, когда я сам отрезал себе путь к отступлению, у меня не хватало мужества.