Перевоспитать охламона - читать онлайн книгу. Автор: Натализа Кофф cтр.№ 57

— Вась, расскажи мне все, — тихо попросила Груня.

Васька молчал, только опустил голову к плечу девчонки. Жутко хотелось курить и спрятаться со своей пигалицей от всего мира. Чтобы не достал никто, не потревожил, ни словом, ни поступком.

Да, он не лукавил, сказав, что опасности нет. Но вот на душе было погано и омерзительно, паскудно было.

Груня словно поняла его состояние, за руку утащила в душ. Помогла раздеться, затолкала под теплые струи воды и молчаливо жала, пока Барин закончит купание. Встретив его с сухим полотенцем в руках, Грунька помогла стереть капли воды. И все также, молча, за руку увела в спальню.

С шумным выдохом Васька растянулся на кровати, гадая, с чего начать, чтобы история получилась пригодной для слуха пигалицы. Но на языке вертелась сплошная матерная лексика.

— Я слушаю, Вась, — тихо подтолкнула Груня, сворачиваясь ласковым котенком под боком Барина.

— Как-то погано мне, — признался Василий, поглаживая плечи девчонки.

Груня поглаживала ладошкой грудь Васи, ждала рассказа и понимала, что новости будут непростыми.

— Караськова вытащила моя мать, — горько проговорил Василий Павлович, — Как выяснил Соколов, у них была связь. Шуховской оказалось удобно иметь под боком мальчика на коротком поводке. Он прилежно выполнял поручения, дослужился до любимчика, много знал, как выяснилось, даже слишком много. Когда я раскручивал клуб, именно мать дала денег, я бы не взял, предложи она напрямую. А с Левой был знаком давно, он и вынырнул в нужный момент. Удачно так. Я взял деньги, а потом увидел, что стараниями Левы клуб медленно превращается в притон. Я всех разогнал. Нанял новую команду. Вернул Леве деньги. Шуховская как раз решила податься в мэры. И контроль над Левой ослаб. Тот, по словам Элеоноры, вышел из-под контроля, решил отжать у меня часть бизнеса. Думаю, Шуховская перестала давать ему деньги, вот он и нацелился на другой источник дохода. Но хрен угадал. Короче, его парни передали ментам. Но Элеонора надавила куда нужно, и его выпустили. И все вроде бы хорошо, Лева гуляет, мы в стороне, но есть одно большое «но». Мать решила, что ресторан, который они с отцом открыли вместе и который после развода достался бате, не должен доставаться второй жене отца.

— Ничего не поняла, — ошарашено призналась Груня.

— Да и не важно все, Грунь, — вздохнул Василий, — Уже все прошло. Ты главное не волнуйся.

— Васенька! Когда ты так говоришь, я волнуюсь еще больше! — вскочила Груня с места, но сразу же вернулась в надежные руки Барина.

— Ночью Шуховская послала Леву поджечь ресторан, — продолжил говорить Васька.

— Как?! — подпрыгнула Груня, — Зачем?

— Сказала, чтобы не достался второй жене, — криво усмехнулся Васька, — Вроде как они с отцом вместе его создавали. Хотя от первоначального варианта осталось только название.

— Вась, что с рестораном?! — нетерпеливо требовала ответа Груня, цепляясь за руки Барина.

— Да хорошо все, литром воды затушили. Повезло, что Герыч камеры перевесил. Морда Караськова на них в полный разворот. Лева каким-то боком нашел Сеню, помнишь того админа, до Вовчика? — говорил Васька и, дождавшись кивка Груни. Продолжил, — Так вот, Сеня подсказал уязвимые места в помещении, где пожарный выход, подсобки. А Лева устроил небольшой поджог. По его расчетам ресторан основательно бы обгорел. Мы с батей были бы в минусе. Здание под ремонт. А здесь Герыч со своей неугомонной системой. Сокол с ребятами подскочили. Короче, Леву вычислили, откопали на квартире Шуховской, и посадили, только уже не в обезьянник. А к другим спецам, где он весело и с песней слил всю информацию о матери. Даже киношкой поделился. Каким бы Лева ни был тупым, а себя страховал, снимал свои встречи с Шуховской, разговоры писал. А еще, как оказалось, мать влезла в карман ко многим большим и страшным дядям. Думала, политика спасет. Должность мэра — вроде страховки. Но облом. Лева ее сдал. Поджог не удался. Фактический муж посадил на цепь. Полная жопа, словом.

— А теперь что? — тихо нарушила молчание Груня.

— Теперь… — вздохнул Васька, — Теперь Сокол с Герычем собрали кучу инфы на мать, это помимо того, что слил Лева. Еще и видеозапись и фотки, которые Лева передал и, Грунь, я бы не стал их тебе показывать. Мелкая ты у меня еще.

Васька замолчал, вспоминая картинки, мелькавшие на экране Черепановского ноута. Нет, противно было от осознания того, что в главной роли примитивного порно выступила родная мать. Еще и с замашками садизма. Леву как-то даже стало жаль, чисто по-мужски.

— Мать больше не станет рваться в мэры, потому, что копия всех материалов сейчас находится у ее самого главного конкурента, — продолжил рассказ Василий, — Леву она не стала забирать у нас, прикрыв свой зад. Вроде отдала его на откуп. И теперь сидит в загородном поместье Ивкиного отца под домашним арестом.

— А Иветта знает? — тихо спросила Груня.

— Частично, — честно ответил Вася, — Я в двух словах ей рассказал. Завтра обещала примчаться, как она сказала, пошушукаться. Вроде бы мать теперь не станет ее ограничивать в передвижениях.

— А раньше ограничивала? — не поверила своим ушам Груня.

— Пыталась. Я влезал постоянно, вытягивал ее, скандалил, — вздохнул Василий.

Барин вновь замолчал, прокручивая последний разговор с матерью. Нет, ему не было жаль эту женщину, тем более, он ее никогда не считал своей матерью. Ему было удобнее думать, что мать умерла много лет назад.

А еще Васька не рискнул рассказать Груне о поручении матери, которое она отдала Караськову. Появление братков в ресторане было предлогом. Основной целью должна была стать Груня. Караськов сам рассказал, что Шуховская велела изнасиловать пигалицу, чтобы, грубо говоря, открыть глаза Василию на истинную натуру девчонки. Васька сам не понял, как сдержался и не убил привязанного к стулу прихвостня матери прям там, на месте. Наверное, парни сдержали. Все было как-то размыто, туманно.

Зато при разговоре с матерью не сдержался. Четко и недвусмысленно описал свои действия, если мать подойдет к Груне ближе, чем на сотню метров. Васька не знал, что именно Шуховская разобрала в его глазах, но, молча, кивнула.

И Васька вышел из ее кабинета, бросив напоследок долгий взгляд.

— Лучше не лезь к моей семье! — с угрозой произнес Василий Павлович вместо прощания.

А Барычинский-старший остался в кабинете. Голоса стихли, но через открытую дверь доносились обрывки фраз. Высокий голос Шуховской и глубокий — отца.

— Ты слышала и, думаю, все поняла, — спокойно говорил батя, — Не трогай нас больше. Не лезь.

— Она хочет отобрать у меня сына! — Шуховская бросила обвинение в лицо отцу, — И твоей подстилке не хватает тебя одного, ей Васю моего подавай!

— Что ты несешь, Элеонора?! — устало проговорил батя, — Ты почти тридцать лет не вспоминала о сыне. Ты оставила его еще в роддоме. Вспомни, что ты мне сказала после родов? «Забирай своего щенка!». Я честно дал тебе шанс. Пять лет терпел твои выкрутасы. Но ты даже не предприняла попыток сблизиться с сыном.