Дом глав родов Дюны - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Герберт cтр.№ 12

В начале первого отступления Общины Сестер, еще до страшнейших бешеных атак Чтимых Матр, Луцилла испытывала определенные трудности, стараясь осознать общее убеждение, что «кто-то охотится на нас с одним намерением — убить».

Погром! Вот как назвал это рабби, прежде чем уйти сегодня утором «посмотреть, что я могу для тебя сделать».

Она знала, что рабби намеренно употребил это слово, исполненное глубокой древности и горечи воспоминаний. Но с момента первого своего опыта на Гамму до этого погрома Луцилла чувствовала, сколь плотным кольцом сжимаются вокруг нее обстоятельства, которые она не в силах контролировать.

Тогда я тоже была беженкой.

В ситуации, в которой в настоящее время оказалась Община Сестер, было немало сходного с тем, что ей пришлось выстрадать в правление Тирана, за исключением одного — Бог Император, судя по всему (в ретроспективе), никогда не намеревался уничтожить Дочерей Джессера, только управлять ими. И этого он безусловно добился!

Где этот проклятый рабби?

Это был большой, сильный человек в старомодных очках. Борода его выгорела под палящим солнцем. Немного морщин, хотя по голосу и движениям этого человека она ясно прочла его возраст. Очки заставляли сосредоточить внимание на глубоко посаженных карих глазах, что вглядывались в нее с таким странным напряжением.

— Чтимые Матры, — сказал он (прямо в этой комнате с голыми стенами на втором этаже), когда она объяснила, в какое затруднительное положение попала. — Ну надо же! Это будет сложно.

Этого ответа Луцилла ожидала и, что важнее, видела, что он тоже это знает.

— Здесь навигатор Гильдии на Гамму тоже помогает тебя разыскивать. Он

— с Эдрика, очень могущественный, как мне говорили.

— Во мне кровь есть Сионы. Он не может меня видеть.

— Также как и меня или моих людей — по тем же причинам. Знаешь, мы, евреи, привыкли приспосабливаться к необходимости.

— Этот Эдрик — не более чем жест, — отозвалась она.

— Он мало что может.

— Но они привезли его сюда. Боюсь, нам не найти способа безопасно отослать тебя с планеты.

— Что тогда мы можем сделать?

— Посмотрим. Мои люди не совсем беспомощны, понимаешь?

Луцилла распознала искренность и беспокойство за ее судьбу. Он спокойно продолжал, рассказывая о сопротивлении сексуальным обольщениям Чтимых Матр, «делать это незаметно, так чтобы не вызвать их ярости».

— Пойду расскажу новости кое-кому на ухо, — сказал он.

Как это ни странно, от этих слов она почувствовала, как возвращается к жизни. Зачастую в том, как ты попадаешь в руки профессиональных врачей, есть что-то отстраненное и жестокое. Она искала поддержки в знании о том, что последователи Сук проходят кодирование на то, чтобы остро чувствовать твои нужды, оказывать сочувствие и поддержку. (Все то, что может только встать поперек дороги в случае опасности.) Бессознательно она приложила усилие, чтобы вернуть себе утраченное спокойствие, концентрируясь наличной мантре, которую она извлекла из образования смертисоло, в одиночку.

Если мне придется умереть, я должна передать комуто этот трансцендентный урок. Я должна уйти безмятежно.

Это помогло, но она по-прежнему чувствовала озноб. Рабби ушел слишком давно. Что-то не так.

Права ли я была, доверившись ему?

Несмотря на растущие мрачные предчувствия, Луцилла заставила себя заняться практикой наивности Бене Джессерит, возвращая в сознании сцены встречи с рабби. Ее прокторы называли это «невинностью, которая естественно сочетается с неопытностью, состояние, часто путаемое с невежеством». В этой наивности сливались все вещи и события. Состояние это было близким к деятельности Ментата. Информация поступала без предвзятого вмешательства памяти. «Ты — зеркало, в коем отражается Вселенная. В этом отражении весь твой опыт. Из твоих чувств возникают образы. Выстраиваются гипотезы. Важные, путь даже неверные. Это исключительный случай, где даже больше, чем одно неверное исходное данное, вместе могут выдать надежное решение».

— Мы с готовностью послужим тебе, — говорил рабби.

Можно гарантировать, такое насторожит любую Преподобную Мать.

Объяснения кристалла Одрейд внезапно показались неадекватными. Это почти всегда выгода. Она восприняла это как цинизм, но цинизм, проистекающий из обширного опыта. Попытки вытеснить его из человеческого поведения всегда разбивались о камни приложения на практике. Социализирующие и коммунистические системы меняли лишь расчеты, которыми измерялась выгода. Невероятных размеров управленческая бюрократия — силой был расчет.

Луцилла предостерегала саму себя, что проявления его всегда одни и те же. Взгляни только на дорогую ферму рабби! Убежище отошедшего от дел доктора Сук? Она видела, что лежало за этим хозяйством: слуги, еще более роскошные аппартаменты. А должно быть и больше. Не важно, в рамках какой системы, все оставалось неизменным: лучшая еда, прекрасные любовницы, беспрепятственное передвижение, великолепные условия отдыха.

Это становится очень у томительно, если сталкиваться с подобным столь же часто, как это выпало мне.

Она понимала, что образы в ее разуме беспорядочно мерцают, но чувствовала, что не в силах сделать чтолибо, чтобы это предотвратить. Выживание. На дне выставляемых любой системой требований всегда лежит выживание. А я угроза выживанию рабби и его людей.

Он лебезил перед ней. Бдительно следи за теми, кто подлизывается к нам, вынюхивая все те силы, какими, полагают, мы обладаем. Как лестно обнаружить толпы слуг, ждущих, жаждущих исполнить любую нашу прихоть! Насколько это расслабляет.

Ошибка Чтимых Матр.

Что же задерживает рабби?

Прикидывает, сколько удастся вытянуть из Преподобной матери Луциллы?

Где-то внизу хлопнула тяжелая дверь, от чего задрожал пол второго этажа. Торопливые шаги по лестнице. Как примитивны эти люди. Лестницы! Луцилла повернулась на звук открывающейся двери. Рабби принес с собой в комнату богатый, обволакивающий запах меланжа, но остановился у двери, оценивая в каком она настроении.

— Прости мое промедление, дорогая госпожа. Я был вызван для допроса Эдриком, Навигатором Гильдии.

Это объясняло запах спайса. Навигаторы вечно были погружены в газ меланжа, испарения которого зачастую искажали их черты. Луцилла легко могла визуализовать представить себе тонкий угол рта Навигатора и его уродливые отвисшие нос и уши. Рот и нос казались до смешного крохотными на гигантском лице Навигатора с его пульсирующими висками. И знала, каким ничтожным и беззащитным должен был чувствовать себя рабби, слушая то переливы, то завывания странного голоса, под аккомпанемент механического перевода на безличную галаку.

— Что он хотел?

— Тебя.

— Он…

— Он не знает наверняка, но я уверен, он подозревает нас. Впрочем, он подозревает всех и каждого.