Чарлстон - читать онлайн книгу. Автор: Александра Риплей cтр.№ 117

Звук собственного голоса вернул ее к действительности. Она вышла в комнату и закрыла дверь. Делия придет прежде, чем кто-либо проснется. Она разбудит Элизабет и Хэтти и проследит, чтобы Кэтрин ничего не видела.

«Готово!» – подумала она. Три шага до постели показались ей невероятно трудными. Она вдруг вновь почувствовала нестерпимую боль в животе и голове, которая временно была приглушена сильным возбуждением.

«Я не собиралась этого делать», – подумала Элизабет. Ее охватила страшная усталость. «Ты должна была это сделать», – ответила она себе. Погрузившись в мягкую перину, она утонула в забытьи. Прежде чем опуститься в темноту, к ней на мгновение вернулось сознание.

– Отец наш небесный, – сказала она, – прости меня.

На похоронах все отметили чрезвычайную стойкость Элизабет. Она была подобна статуе. Кэтрин извивалась у нее на руках, пока Пинкни не спустил ее на землю и не взял за руку. Прижавшись к его ноге, девочка тихо всхлипывала.

– Смотри, как она горюет об отце, – сказала Китти де Уинтер своему мужу. – Лукас был прекрасным отцом. Как он обожал свою дочь!

Через несколько месяцев друзья, узнав, что Элизабет беременна, говорили:

– Какая трагедия, что ребенок не сможет увидеть своего дорогого отца.

– Кузен Джошуа, мне нужна ваша помощь. – Пинкни поставил на письменный стол железную шкатулку. – Мне хочется, чтобы и Люси на это взглянула. Ее совет не помешает.

– Хорошо, сынок. Мы сделаем все, что сможем. Я позову Люси, посиди здесь.

Пинкни упал на стул:

– Неплохо бы выпить, кузен Джошуа. Эта шкатулка полна сюрпризов.

Предсказание Пинкни оказалось верным. К полудню даже Люси наполнила свой бокал мадерой.

Шкатулка принадлежала Лукасу Куперу, в ней он хранил документы и корреспонденцию частного свойства, которую опасался держать в сейфе конторы. Перед ними открылась незавидная картина долгов и бесчестия. Просроченные счета от портного, сапожника, мясника, бакалейщика, из винной лавки, платной конюшни Чарлстонского клуба и от доктора де Уинтера. Едва ли не в течение года Лукас никому не платил.

Зато он оплачивал дом на Стейт-стрит.

– Я побывал там, – сказал Пинкни. – Там живет молодая особа, окруженная роскошью. Включая вот это. – Пинкни указал на счета от ювелира и из магазина дамского платья. – Лукас забрал ее с Чалмерс-стрит.

Закладные на дом, где он жил с Элизабет, также были просрочены, срок оплаты уже почти истек.

– А вот самое худшее. – Он извлек помятую картонную карточку. – Закладная квитанция на бриллиантовое ожерелье Элизабет. Лукас купил дом на деньги, которые выручил за него. Он заложил его, когда понадобилось содержать еще один дом. Это свадебный подарок моей матери. Не могу представить его в руках жадного торговца! Ожерелье преподнес ей отец.

«А Тень подарил его Элизабет», – подумала Люси. Но ничего не сказала. О Симмонсе Пинкни отказывался говорить наотрез, даже с ней.

Дело не в деньгах, сказал Пинкни. Он найдет способ оплатить долги Лукаса, неважно, сколько лет на это уйдет. Но он беспокоится об Элизабет.

– Я не могу избавиться от мысли, что он оставил ее без единого цента. Лукас занимал деньги у родителей, и теперь они требуют вернуть долг. Они не верят, что он погряз в долгах. По крайней мере, мне не верят. Элизабет они угрожают судом. Они обвиняют ее в случившемся несчастье, говорят, что это из-за нее Лукас так много пил. Не знаю, что и делать. На сестру столько всего свалилось. Она стала похожа на призрак. Она переселилась ко мне сразу же, как только нашли мертвого Лукаса. Взяла Кэтрин за руку и пришла на другой конец улицы. Сидит в своей комнате с закрытыми ставнями и качается в кресле-качалке, которое забрала с веранды. Это напоминает мне то время, когда я только вернулся с войны. Она опять ушла в себя.

Люси резко поставила бокал, едва не разбив его.

– Это нехорошо, – сказала она. – И для нее, для Кэтрин, для младенца, который должен родиться. «А тебе, милый, – подумала она, – еще тяжелей, чем Элизабет». Я поговорю с ней. Скажи ей, что завтра я приду.

– Ты ангел, Люси, – сказал Пинкни. – Ты ей ближе всех нас. Но что ты собираешься ей сказать?

– Положись на меня. Это дело женское. А вы, мужчины, занимайтесь делами.

– Она хочет, чтобы ты продал дом и все, что в нем есть, – сказала Люси, вернувшись на следующий день от Элизабет. – Она приглашала меня остаться на обед. Думаю, все будет в порядке.

Заметив умоляющие глаза Пинкни, Люси пересказала ему долгий разговор с Элизабет. Сначала ей казалось, что Элизабет не слышит ее слов. Она была будто статуя.

– Я предположила, что все ее мысли сосредоточены на муже-герое. Но мне не хотелось говорить попусту. Меня это вывело из себя, признаюсь. В конце концов, она не первая молодая женщина, потерявшая мужа. Предаваться горю – излишняя роскошь, когда есть о ком заботиться. Я заговорила с ней резче. «Твой муж содержал женщину, – сказала я, – красивую мулатку. Он тратил на нее все деньги, и твои тоже». Ох, скажу я тебе, вдруг она как обернется! Будто я ее ударила. Я даже пожалела, что зашла слишком далеко. Затем она стала расспрашивать о женщине, ожила, как весенний поток. Мне показалось, ей стало гораздо лучше. Полагаю, ревность значительно уменьшила горе. Она едва не улыбалась, когда мы говорили об ожерелье. Воспользовавшись случаем, я рассказала его историю. Она рассмеялась. Теперь у нее хорошее настроение. В самом деле, я не преувеличиваю.

– А что за история?

– Да ну, Пинкни, ты знаешь!

– Нет, не знаю. Расскажи.

– О Господи, да ее знает весь Чарлстон. Мисс Эмма рассказывала мне сто лет назад. Твой папа надевал его маме на шею и говорил, что оно слишком большое, чтобы прикрывать тело еще и ночной сорочкой, и слишком тяжелое, чтобы она могла сбежать, когда он приходит к ней. Она ложилась в нем в постель, больше ничего на себе не имея… Ах, Пинкни, ты краснеешь! Надо сказать Элизабет. Ладно, ладно, не хмурься. Я не скажу.

Элизабет сидела в своем кресле наверху, задумчиво сведя брови. «У меня не было друзей, – думала она. – И теперь мне не надо смеяться и смеяться, чтобы убедить всех, как я счастлива, и мне нет дела до того, что они говорят. Эта ноша исчезла… Не думаю, что меня перестанет тяготить совершенное убийство, но я научусь нести этот крест. И понесу его одна. Если бы Лукас разорился и нас выселили из дома, позор лег бы на всех: на Пинни, Кэтрин – на всю семью. Я рада, что он мертв. Я попаду за это в ад, но все равно рада. Спасибо, Господи, что ты послал ко мне Люси и она рассказала мне. Я буду благодарна Тебе до конца своих дней».

Элизабет и Кэтрин уехали на остров раньше, чем обычно. Маленькую девочку поразила смерть отца, она постоянно плакала, а когда ее вели на прогулку в парке мимо их бывшего дома, так расстраивалась, что Хэтти никак не могла утешить ее. На побережье она исцелится, надеялась Элизабет. Кэтрин любила играть в песок у воды, а Лукас бывал в доме на острове редко, и о нем там ничто не напоминает.