Сага о бедных Гольдманах - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колина cтр.№ 34

Все газеты с Лизиными информашками хранились у Мони. Вечерами он надевал очки и перечитывал короткие сообщения внучки: «Открылась прачечная...», «Закрылась булочная...».

Маша сдала сессию на тройки, а Лиза на «отлично», но о переходе на дневной не было и речи.

– Зачем тебе это нужно? – сказала Мадам. – Пока детки будут в аудиториях сидеть, ты уже журналистом станешь!

Никто не умел смотреть на Мадам так трепетно, как Лиза. Нинель Алексеевна снисходительно улыбалась, когда хвалили безотказность и исполнительность ее протеже, а хвалящие с удивлением обнаруживали в Мадам нехарактерные трогательные, почти материнские реакции. Сама Мадам с иронией называла себя доктором Хиггинсом, пытающимся превратить цветочницу в герцогиню, но ей действительно стала мила эта ничем не примечательная девочка с рабочих окраин, такая преданная, так головокружительно ее обожающая.

Весной Мадам то ли спросила, то ли велела Лизе:

– Тебе пора переходить к более крупной форме, попробуй написать репортаж или очерк.

– На материал покрупнее очень много желающих, мне не протолкнуться, – ответила Лиза. «Как дальновидно поступила Мадам, отправив меня в отдел информации. В любом другом отделе о репортаже не было бы и речи», – подумала она, радостно подобравшись.

Кого-то Мадам вызвала к себе, к кому-то зашла сама, и Лизу впервые послали на событие с большим заданием. «Мне дали сделать репортаж!» – пузырилась в ней радость, приправленная уверенностью, что все получится.

Отправляясь «на событие», Лиза даже предположить не могла, какой удачей обернется для нее открытие большого Дома культуры. Взяв интервью у директора и руководителей творческих студий, Лиза уже собиралась уходить, как вдруг поймала направленный на директора неприязненный взгляд такой силы, что, как притянутая магнитом, пробралась сквозь толпу к хозяину взгляда и на всякий случай подробно выспросила о причинах такого грустного вида при определенно радостном событии.

Лиза написала репортаж, как и положено было, для последней полосы, вот тут-то и случилась Лизина большая журналистская удача. Ничего другого, как оказалось, в этот день не произошло, и скромное Лизино событие вдруг было назначено начальством событием дня, а ее непритязательный материал под шепот: «Вот повезло, ей просто ужасно повезло» – вынесли на первую полосу.

– Это произошло вне зависимости от качества материала, тебе действительно очень повезло! Но... – Мадам значительно подняла палец, – везение никогда не бывает случайным! Ты хорошо поработала.

Необыкновенное Лизино везение продолжалось! Ее репортаж вывесили на «Доску лучших материалов». Оказалось, что в репортаже высветилась проблема: Лиза отметила, что в общей радости по поводу Дома культуры имеются некоторые нюансы – здание мешает жителям дома напротив, с обратной стороны окна детской студии выходят на больничный морг...

Это вам не «Ужасный шрам на прекрасной шее», это настоящая журналистская работа, торжествовала Лиза. Здесь требуется приехать быстро, проскользнуть ловко, оттолкнуть других локтем, поймать чей-то взгляд, найти и уговорить нужного человека, понять, как он к тебе относится... Все понятно, и все ей по силам. Успеть первой, узнать побольше, чем другие, на это Лиза была мастерица!

Работа в редакции стала не просто работой, а формой жизни, в том числе и формой светской жизни, что было особенно важно для Лизы. Пропуск в Дом журналистов, театральные премьеры по протекции замглавного, вечера с Машей в Доме писателей... Впервые в Дом писателей Лиза попала, когда Мадам пригласила ее на свой творческий вечер.

Ошеломленно-счастливая Лиза, в джинсах с заплаткой и одолженными у Маши блестящими клипсами-сердечками, оказалась за одним столом с писателями и артистами, которых раньше видела по телевизору, они и жили в ее сознании только на экране или на обложках книг.

Прислушавшись к шепоту соседей, Лиза различила слова:

– А что за девчонка с голодным лицом, в ужасных сердечках? Выглядит, как будто ее только что случайно на остановке подобрали и она еще не пришла в себя от счастья...

– Из нашей редакции. Так, никто, какая-то дворняжка, очередная протеже Мадам...

– А как ты думаешь, – актер, знакомый Лизе по многим спектаклям, наклонился к собеседнику, – нет ли тут сам знаешь чего?.. Что-то она больно девочек любит...

Машину сережку сердечком Лиза потеряла... Маша не рассердилась, ей эти сердечки не очень нравились, она подозревала, что они безвкусные.

* * *

Прошло два года. Маша сидела в машбюро, бегать по мелким информационным поводам типа открытия-закрытия считала ниже своего достоинства, но неторопливо раскачивалась, написала пару заметочек о кино. Друг Толстой теперь почти жил с ней, Тонкую почти бросил ее любовник... Кроме этих «почти», все шло своим чередом: Толстая и Тонкая растили детей, красавец Стругацкий спился до срока, предсказанного Мадам, а третьекурсницу Лизу Мадам взяла на полставки корреспондентом к себе в отдел культуры. Для любой студентки это была редкая удача, замечательная карьера, феерическое везение, исполнение желаний...

«Лезет изо всех сил, как любая бездарность!», «Процарапывает себе публикации!»... Это были самые мягкие отзывы о Лизиных успехах. Все остальные сочетались со словом «жопа»: лижет, лезет без мыла...

Прозвище у нее было Сиротка Хася. Однажды кто-то очень метко назвал бледную, невыразительную, с настороженно-голодным лицом Лизу: «Писи Сиротки Хаси». Выражение оказалось удачным, точно отражавшим ее неприкаянную готовность немедленно узнать все, что пока еще не было ей известно. За глаза ее теперь называли не иначе, как Сиротка Хася или просто Хася. Как-то, когда Лиза сопровождала Мадам на премьеру в Дом кино, поздороваться с Нинель Алексеевной подошел знакомый журналист. Лиза скромным адъютантом стояла чуть поодаль.

– Здравствуйте, Хасенька! Я о вас много слышал, – вежливо поклонившись Лизе, без всякой задней мысли произнес журналист.

Лиза удивленно на него посмотрела, а Мадам хихикнула:

– Неловко получилось. Она не Хася, а Лиза. Бедная Лиза.

Дежурить по номеру должны были все корреспонденты по очереди. Эта рутинная обязанность требовала неприятной повышенной сосредоточенности сил, как школьная контрольная по математике для будущего фокусника – написать, что требуется, и, сунув учительнице листок, быстро убежать по своим делам.

Свое первое дежурство по номеру Лиза запомнила навсегда. Весь день она нервничала и донервничалась до спазматических болей в желудке.

– Лиза, поешь что-нибудь, – сказала Маша, взглянула с жалостью и подвинула к ней винегрет.

– Да-да, – ответила Лиза и, положив немного винегрета в чашку, принялась меланхолически размешивать кофе.

– Первый раз всем очень страшно. Не боись, все справлялись, это тебе не книгу написать, интеллекта не требуется! – пожалел ее Стругацкий.

Вечером Лиза осталась в отделе одна. Сидя за поцарапанным столом, она ждала, когда ей принесут полосы, и рассматривала фотографии толстой дочки завотделом: вот она на катке в смешной полосатой шапке, а вот в белом переднике с огромным бантом... Обмотанная двумя шарфами Лиза, поджав под себя ноги в унизительных шерстяных рейтузах, растирала замерзшие руки. Минус двадцать пять, а в редакции топили так, чтобы люди могли вяло двигать пальцами как основным рабочим инструментом, не больше.