Мир и война - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 40

– Приготовьтесь. Из-за деревьев не высовывайтесь. Уши заткните. Приготовьтесь. Из-за деревьев не высовывайтесь. Уши заткните, – говорила Полина Афанасьевна, идя мимо лежащих мужиков. Тех, кто робок и может от грохота перетрусить, она собрала в одном месте. Там и сама осталась. Еще палку подобрала – по загривкам лупить, коли понадобится.

Ларцев спрыгнул наземь. Что-то сказал Кузьме. Тот махнул: ступай, мол, ступай. Митенька отдал ему честь. Зачем?! Увидят другие – покажется подозрительно.

Пошел наконец, но недостаточно быстро, будто неохотно. И всё оборачивается, дурак! Кузьма еще раз махнул ему, уже сердито. Тогда прапорщик ускорил шаг.

– Быстрей, быстрей! Ну пожалуйста! – шептала Саша. – Беги уже! Беги!

Словно услышав, Митя перешел на бег. Кажется, солдаты провожали его взглядами. Может, что-то и спрашивали, отсюда не услышишь.

Кузьма залез под полотняный полог фургона. Зажигает!

– Митя, быстрей! – закричала Сашенька.

Ларцев добежал до угла амбара, завернул. Слава богу!

Э, а Лихов-то куда бежит?! Мельник выпрыгнул, огромными прыжками понесся прочь от повозки, нырнул меж палаток. Да разве до счета десять далеко убежишь?

– Спрятаться! Уши заткнуть! – что было мочи крикнула Катина и сама плотно прижала обе ладони.

Грохот она услышала будто через толстую стену. Увидела яркую вспышку, не очень большую. Потом еще одну, громадную. Качнулась земля, вся середина поляны вздыбилась серой тучей. Полетели куски, обломки, комья земли. Выше всего взлетело, бешено крутясь, тележное колесо. Всю вырубку заволокло дымом. Не столь далеко, в полусотне шагов, на землю бухнулась оторванная конская башка, подскочила, перевернулась.

– Вперед! Вперед! – заорала помещица, не слыша собственного голоса. Все же, несмотря на ладони, подоглохла. – Скорее!

Одни мужики уже сорвались, другие копошились, и этих Катина с размаху колошматила палкой. Терять времени было нельзя. Солдат, если кто уцелел, надо было брать, пока они в ошеломлении.

Полина Афанасьевна вбежала в дымное облако. Сначала было почти ничего не разглядеть, и она пригибалась, чтобы видеть землю. Но скоро чад проредился, в нем проступили очертания предметов.

Слева и справа помещицу обгоняли крестьяне. Лица у них были дикие, зубы оскалены. Многие бессловесно вопили.

– Ребята, ко мне! Я здесь! – донесся спереди звонкий голос.

– Митенька! Митенька!

Оказывается, внучка была рядом, не отставала. Но теперь она бросилась вперед, и пришлось ее догонять. Не дай бог, заденет кто сдуру, зашибет.

Ларцева и Сашу Катина разглядела шагов за десять. Подбежала, схватила обоих за руки и уже не выпустила. Митя рвался командовать, но она крикнула (из-за звона в ушах говорить казалось недостаточно):

– Лучше Александру береги! Мужики сами управятся. И мундир французский сними, пока наши не прибили.

Обращалась к нему на «ты», как к своему.

– Не отойдешь от Саши?

– Ни на шаг, – пообещал прапорщик.

– А еще лучше уведи ее отсюда. Незачем барышне на такое смотреть.

Лишь после этого, успокоившись за внучку, Полина Афанасьевна пошла дальше.

Дым понемногу рассеивался. Повсюду валялись неподвижные тела. Помещица задела ногой сапог, который оказался странно тяжелым. Посмотрела – из голенища торчала кость и что-то багровое. Посреди лагеря, где взорвался порох, зияла большущая яма, шириной саженей в пять.

Звуки теперь доносились лучше. Слух прочистился.

Со всех сторон стоял ор. Кто-то выл от боли, кто-то стонал, матерились мужики, слышались удары.

Французы полегли не все, но сопротивления не было. Крестьяне волокли уцелевших за ворот, толкали, били.

– Солдат в яму! В яму! Кто смирный – не убивать! – закричала помещица. Не от человеколюбия, но потому что убивать долго, а время дорого. Бошан слышал взрыв и уже собирает своих шеволежеров.

Синих солдат – оглушенных, покалеченных, трясущихся, пыльных – в яму набилось, как селедок в бочку. Полина Афанасьевна решила, что довольно будет оставить для караула пяток мужиков. Велела им подобрать ружья, примкнуть штыки. Если кто из ямы полезет – колоть.

С этим ладно. Теперь амбар.

– Митя! – позвала она. – Тут боле бояться некого! Командуй! Ты знаешь, что делать. Сено и хворост к стенам! Но пока не запаливайте, слышишь?

Была у Катиной надежда, что Бошан, будучи встречен мощным залпом, на мост вовсе не полезет – вообразит, что перед ним целое войско. Тогда можно будет и отсюда овес вывезти.

– А вы разве не с нами? – удивился прапорщик, видя, что помещица поворачивается уйти.

– Я туда, к мосту. Пистолет мой отдай. Он тебе тут больше не нужен, а мне пригодится.

Катина сняла с плеч шаль, замахала ею, оборотясь к опушке. Там ждал конюх Федька. Из тех лошадей, что были захвачены у французов, Полина Афанасьевна отобрала двух порезвей, пригодных для верховой езды. Федор себя ждать не заставил – вынесся на поляну одвуконь.

– Лихова жалко. Каков герой, а? – Митя шел за помещицей. Ему ужасно хотелось поговорить о случившемся. – Его подвиг достоин занесения в анналы! Я ему сказал на прощанье: «Твое имя прославится в веках! Ты воззришь с небес, как будет славить тебя благодарное отечество!».

– Ступай-ка ты, сударь, к амбару. Собирай мужиков. Разожгите побольше факелов, – прервала его Полина Афанасьевна. – А Кузьма на небеса вряд ли попал. Больно звероват был. Легко французов убивал. Богу, чай, все равно, что они нам неприятели. Под землей Кузьма, в геенне огненной. Там героев много.

Только так, ушатом холодной воды и можно было остановить Митенькины восторги.

Но только Катина сказала про огненную геенну, и раздался из земного чрева глухой глас:

– Эй вы, наверху! Оглохли что ли, черти? Да вынайте же меня! Холодно!

Глас был хоть и не вполне внятный, но бессомненно принадлежал геройски погибшему мельнику. У Ларцева глаза стали в пол-лица. Обмерла и Полина Афанасьевна, на самом деле ни в небесное, ни в подземное царство не веровавшая. Но опомнилась первой. Бросилась к колодезному срубу.

Внизу из темной воды торчала косматая башка, белело лицо.

– Наконец-то! – прогудел сердитый бас. – Кто там, не вижу, спускай ведро!

Так вот куда он побежал от повозки, сообразила Катина.

– В колодец прыгнул? Ай да Лихов! – закричал и Ларцев. Перегнулся через край. – Кузьма, миленький, ты жив! Эй, партизаны! Сюда, сюда!