Голубая луна - читать онлайн книгу. Автор: Лорел Гамильтон cтр.№ 111

Я не пошевелилась.

– Как-как?

Не переставая радостно улыбаться, Марианна подошла ко мне и протянула щетку.

– Отчасти твоя собственная щепетильность делает тебя такой уязвимой для Райны.

– Я не щепетильна.

– Ну, тогда, ханжество, – пожала она плечами.

Я нахмурилась.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что каждый раз, когда раздевается кто-то из ликантропов, ты смущаешься. Каждый раз, когда кто-то из них тебя касается, ты воспринимаешь это как сексуальный интерес. А это далеко не всегда так. Здоровая стая или пард построена на тысяче нежных прикосновений. На миллионе проявлений утешения. Это сродни построению отношений с любовником. Каждое прикосновение образует и укрепляет их.

Я нахмурилась еще больше.

– Я думала, ты сказала, что здесь нет ничего сексуального.

Настала ее очередь нахмуриться.

– Тогда приведем другое сравнение. Это похоже на создание отношений с новорожденным. Каждое прикосновение, каждый раз, когда ты кормишь его, меняешь пеленки, успокаиваешь, если он напуган – все эти ежедневные мелочи формируют между вами связь. Истинное материнство основано на годах взаимной зависимости. И связи внутри стаи образуются очень похоже на это.

Я оглянулась на кровать. Не считая простыни на ногах, Натаниель все еще лежал там совершенно голый. Я повернулась к Марианне.

– Если бы он был новорожденный, то я ничего не имела бы против того, что он обнажен. Может, я бы и боялась его уронить, но остальное меня бы не смущало.

– Именно об этом я и говорю, – она снова протянула мне расческу. – Если бы ты могла контролировать мунин, то вылечила бы его раны. Забрала бы его боль.

– Надеюсь, ты не предлагаешь мне специально вызвать Райну?

– Нет, Анита. Это просто первый урок, а не выпускной экзамен. Сегодня я просто хочу, чтобы ты попробовала быть в согласии с их наготой. Я верю, что если ты сможешь избавиться от комплексов по поводу самых обычных сексуальных ситуаций, Райна будет оказывать на тебя меньше влияния. Ты избегаешь подобных ситуаций, а это оставляет пустоту, место, куда ты по своей воле не пойдешь. Поэтому Райна заполняет эту пустоту и принуждает тебя шагнуть намного дальше, чем ты зашла бы сама.

– И как этому поможет расчесывание Натаниеля?

Она держала щетку в считанных дюймах от моих сложенных на груди рук.

– Это самое малое, Анита. То малое, что успокоит его, пока мы ждем доктора Патрика. Патрик сделает местное обезболивание, но часто действие лекарства проходит еще до того, как он успевает наложить швы. У них слишком быстрый метаболизм. А обезболивать больше было бы опасно. Это может стоить жизни тому, у кого такая слабая аура, как у Натаниеля.

Я смотрела прямо в ее спокойные и серьезные серые глаза.

– То есть его будут зашивать практически без обезболивающего?

Она не ответила.

– И в этом виновата я, так как вылечила бы его, если бы могла контролировать мунин.

Марианна покачала головой.

– Ты не виновата, Анита, пока нет. Но мунин – это инструмент, совсем как твои пистолеты и твоя некромантия. Стоит только научиться им управлять, и он будет творить удивительные вещи. Ты должна относиться к возможности вызывать мунин не как к проклятию, а как к дару.

– Думаю, Марианна, на сегодня мы переучились, – покачала я головой.

Она улыбнулась.

– Может быть. Но возьми расческу, сделай такую мелочь. Не для меня. Даже не для Натаниеля, а для себя. Верни ту часть тебя, которая отворачивается от вида его тела. Оставь меньше места для Райны в своем сердце.

– А если я не смогу не смутиться или не думать о сексе, и Райна поднимется и попытается меня сожрать, тогда что?

Улыбка Марианны стала шире.

– Тогда я тебе помогу, дитя мое. Мы все тебе поможем. Для этого и существует стая.

– Но Натаниель не больше лукои, чем я, – заметила я.

– Лукои или пард, для тебя разницы нет, Анита. Ты королева двух замков. Как только тебе станет удобнее в одном, это скажется и на другом.

Практически вытащив мою ладонь у меня из-под локтя, она вложила в нее щетку и сомкнула поверх ручки мои пальцы.

– Побудь с ним, дитя. И жди своего звонка. Бери трубку только на телефоне у кровати. По этому номеру звонит только стая. А по другому номеру ты отвечать не можешь, так как предполагается, что ты в другом штате. И не открывай никому дверь.

– Звучит так, будто ты уходишь, – заметила я.

– Ты должна научиться чувствовать себя со своими людьми свободно, Анита. А это значит, что я не буду заглядывать тебе через плечо.

Потянув меня за руку к кровати, она попыталась меня туда усадить, но я не поддалась. После нескольких неудачных попыток Марианна оставила меня стоять и осуждающе посмотрела на меня.

– Можешь стоять здесь и ничего не делать. Это твой выбор, дитя, но хотя бы останься здесь.

И она ушла.

А я осталась стоять посреди комнаты, куда дошла за ней, как ребенок, который не хочет, чтобы его оставляли в первый день школы. Щетка осталась у меня в руке. Выглядела она такой же старинной, как и все в этой комнате. Она была деревянной, но выкрашена в белый цвет и блестела от лака. Лак слегка потрескался, но держался молодцом. Я провела бледной щетиной по своей другой руке. Щетка была мягкой, как шелковая расческа для младенца. Но я понятия не имела, из чего она была сделана.

Я оглянулась на Натаниеля. Он смотрела на меня теми самыми своими глазами. На лице не было выражения, будто все это его не касалось, зато выражение было в глазах. Напряжение, ожидание отказа, ожидание, что я оставлю его одного без одежды в этой чужой комнате ждать, когда приедет врач и зашьет его рану. Ему было девятнадцать, и сейчас, когда он лежал и смотрел на меня так несчастно, он выглядел на свой возраст. Черт, он выглядел даже младше. Тело, конечно, было великолепно. Когда ты стриптизер, приходится следить за собой. Но вот лицо… лицо было совсем молодым и в то же время – старым. У Натаниеля был самый усталый взгляд из всех, кого я знала, и кому было меньше двадцати. Нет, даже не усталый, а потерянный.

Я обошла вокруг кровати и положила щетку на свободную подушку.

Натаниель повернул голову, чтобы не терять меня из виду. Точнее, чтобы наблюдать. Он наблюдал за мной так, будто было важно каждое движение. При таком количестве внимания мне обычно хотелось начать ерзать, покраснеть или сбежать. И дело было не совсем в сексуальном внимании. Но и не совсем не сексуальном тоже.

Не важно, какими сравнениями пользовалась Марианна, но это было не совсем то же, что уход за младенцем. Натаниель был молод, но он определенно не был ребенком. Не был даже в той мере, которая упростила бы мне задачу.