Движение. Место второе - читать онлайн книгу. Автор: Йон Айвиде Линдквист cтр.№ 59

Cтраница 59

* * *

Здесь я опускаю многословные описания луговых тел Оке и Сусанны. Для меня они, конечно, были существенны, но вы, читатель, не знакомы с ними в обычном мире. Может быть, будет возможность вернуться к ним позже. В настоящее время остановлюсь на том, что Оке был вариацией на тему Конана-варвара или воина из Спарты с огромным мечом. Сусанна была маленькой девочкой лет шести с симпатичным кукольным личиком и длинными светлыми волосами.

Важно, что я не только видел этих людей и их луговые тела, но также чувствовал их и инстинктивно знал, что они имеют в виду и хотят передать, и все это происходило одновременно. Мое внимание не скользило от одного к другому, нет, они все были со мной в одно и то же время, и именно из-за этого единения у меня перехватывало дыхание.

Хотя читатель еще едва знаком с Петронеллой, я все же хочу процитировать «Другое место» и описание ее лугового тела, поскольку оно будет иметь значение.

* * *

* * *

Фейерверки свелись к случайным вспышкам в небе, а мы вернулись в прачечную с красными глазами, затисканные и замерзшие. Никто ничего не сказал, потому что ничего не нужно было говорить. Оке и я откупорили шампанское и разлили его по бокалам. Мы говорили тосты, пили и сидели каждый в своем углу прачечной, измученные всей этой близостью. Даже теперь Эльсе дали стул.

После долгого периода молчания, когда все сидели, погруженные в свои мысли, которые, опять-таки, были всего лишь мыслями, Петронелла указала на футболку на стене: «Вот чего… – Она сделала движение, обведя всех, кто был в комнате. – …Не хватает».

Мы все по-своему страдали от отсутствия чувства причастности, находясь в обществе, – этого Пальме, несмотря на свои обещания, не смог излечить. Но Петронелла – больше всех. На лугу я узнал ее историю настолько хорошо, что мой мозг смог обработать ее там, где она сливалась со всеми остальными.

Она работала учительницей в школе, и обстановка там постоянно ухудшалась. Атмосфера в коллективе была ужасной, и в течение года Петронелла регулярно подвергалась издевательствам из-за своего ожирения. Она какое-то время находилась на больничном, но затем была вынуждена вернуться на работу, потому что Касса социального страхования не признала, что ее телосложение может служить основанием для отсутствия на работе.

Я знал, что у нее бывают приступы обжорства. Она могла купить целый торт «Принцесса» и, умываясь слезами, съесть его, просматривая параллельно журналы мод. Я не смог бы ее осудить, даже если бы захотел, потому что понимал ее чувства, знал ее историю и осознавал, что по-другому быть не может. Я даже не жалел ее, потому что жалость – это форма осуждения.

Точно так же я знал, что другие тоже знают меня. Знают про детство в неполной семье, травлю и необоснованные фантазии об успехе. Знают также про кражи, ночь в заключении и тот случай с лопатой для снега и «Декоримой». Тем не менее они смотрели на меня более чем по-дружески. Если вы знаете и понимаете все о человеке, его сложно осуждать. Хорошо это или плохо – это уже другая история.

Я встал и потянулся, чтобы размять конечности, на мгновение прислонился к дверному косяку, глядя на то, что было в ванне, на нашего спасителя и наше средство передвижения. Показалось, что что-то изменилось, и я позвал Гуннара, который стоял и снимал с рук полоски обгоревшей кожи.

– Смотри, – сказал я. – По-моему, оно стало светлее.

Гуннар шагнул в душевую и наклонился над поверхностью, оперевшись руками о бедра.

– Да, – согласился он. – Да, может быть.

Другие тоже пришли посмотреть. Хотя разница была небольшой, она присутствовала. Это на самом деле было так. Черный цвет едва заметно поблек и утратил часть своего глубокого нефтяного блеска. Мы поразмышляли о причине, но так ни к чему и не пришли. Мы так много знали друг о друге и так мало – о луге.

За одним исключением: Ларс. Конечно, я видел его луговую сущность и обратил внимание на его чувства, но в то же время оставались некоторые неясности. Это было все равно что смотреть фильм на языке, который вы знаете только немного. Можно успевать следить за действием и персонажами, но мотивы их поступков иногда будут расплывчаты. Они объясняют, что происходит, но вы не понимаете, что они говорят.

Я не знал, сознательно ли Ларс скрывает какие-то аспекты себя, или это происходит внутри его личности. Среди нас он был одним из тех, кого меньше всего затронуло коллективное переживание, и хотя он участвовал в групповых объятиях, он первым из них высвободился. Сохраняя всегдашнее мрачное выражение лица, он встал, поблагодарил за прекрасный вечер и пошел к двери. Я последовал за ним во двор, положил руку ему на плечо и спросил:

– Ну, как у тебя дела?

Он был единственным, для кого этот вопрос имел смысл. С остальными я точно знал, как у них обстоят дела.

Он повернулся ко мне и сказал:

– То, чем вы занимаетесь с Томасом. Не делай этого больше, пожалуйста.

Я собирался что-то ответить, но Ларс поднял руку, чтобы заставить меня замолчать, и продолжил:

– Я хорошо понимаю, почему ты это делаешь. Естественно. Тем не менее я тебя прошу.

Независимо от того, что на моей карте Ларса оставались белые пятна, он, как и прочие соседи, был ближе ко мне, чем любой другой человек в мире, и я ответил единственным способом, каким мог тогда ответить: