В поисках белой ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Танит Ли cтр.№ 30

Человек, открывший мне, казался достаточно невинным, по он уже знал о том, как солдаты обобрали мой дом, и нервничал, задавая вопросы, ответа на которые не получил. За связку монет я взял у него лошадь и через час после полуночного колокола уже пересек яркие улицы Пальмового квартала и стучался в бронзовые Ворота Лисы на холме под названием Столб, у входа в Цитадель.

Там было три или четыре приличных комнаты, центральная — большая, хорошо обставленная, мало похожая на солдатскую казарму, скорее — комната командира. Лампы светились таким же простым и приятным светом, как цвет желтого вина в хрустальном графине. На желтоватых стенах висели мечи из булатного алькума, коллекция щитов, а также луки и копья для охоты или войны; а на одной стене висела шкура леопарда, которого Сорем убил сам и гордился этим. Я и сам бы не стыдился, убив такого. Было что-то немасрийское в отсутствии пестроты, но это не было неприятно. Лишь тканые тинзенские коврики пестрели всеми цветами, которых не было у ламп, а чаши для вина из полированного малахита не потерялись бы и на парадном столе Зррана в Эшкореке. Светло-серая гончая лежала у открытых окон, там, где с каменной веранды дул прохладный бриз. Из казарм раздавались приглушенные звуки, которые смешивались с шелестом резко пахнущих лимонных деревьев в садике под окнами.

В Цитадели, как и повсюду в восточном Бар-Айбитни, спать ложились поздно. У Ворот Лисы было нетрудно получить позволение войти; оказалось, Сорем слышал о мародерах. Несколько его людей были отправлены на помощь мне, а страже у ворот заранее велели меня впустить. С тех пор, как мы расстались с взаимными любезностями на Поле Льва, необычайные события произошли в Цитадели, как мне предстояло узнать.

Вошел Сорем, нисколько не заспанный, одетый в обычную форму джердата.

Его лицо было напряженным, настороженным, но он улыбнулся мне с таким мальчишеским возбуждением, что это больше, чем что-либо другое, сказало мне: затеяна новая игра. Какая-то девушка налила нам вина и вышла, а мы, по-масрийски, стоя пили в молчании первую чашу, чтобы показать винограду, как мы ценим его дар.

После этого Сорем сказал:

— Я обязан тебе жизнью и торжественно обещаю безопасность. Кроме того, тебе следует сразу знать, что ты стоишь на земле, объявленной вне закона.

— Почему вне закона?

— В Цитадели стало известно о действиях Баснурмона, и джерды присягнули мне, — сказал он просто. — По меньшей мере, это сделали мои собратья-командиры джердов в здешнем гарнизоне и подчиненные мне офицеры, но я думаю, что солдаты не имеют ничего против меня и предпочитают меня Баснурмону, что означает — все пять джердов, расположенных сейчас в Цитадели, перешли под мое командование. Это поразительное событие остается в секрете от города благодаря лояльности моих людей. Кажется, они готовы ради меня рискнуть своим местом и даже жизнью. Но в сущности, Вазкор, Столб сейчас так же вне закона, как и Старый Хессек на болоте.

Я залпом допил остатки своего вина. Это совершенно совпадало с планом, который созревал у меня, и я был почти готов поклясться, что чей-нибудь бог приложил к этому руку.

— А что ты знаешь про Старый Хессек на болоте? — спросил я.

Он был крайне удивлен.

— Название, которое ему здесь дали, говорит само за себя — Крысиная нора. Вместилище злодейства и загнивания. Там придерживаются старой хессекской веры, какой-то гнусной магии, включающей человеческие жертвоприношения. Со времен моего деда, масрийца, который завоевал юг и построил этот город, масрийские законы пытаются насильно остановить эту деятельность, вытащить этих людей из болота и искоренить жестокости, которые они практикуют.

— А что вы предлагаете им вместо болота? Рабство у масрийских хозяев?

Или жизнь бродяг на ваших роскошных улицах?

— Это не моя вина, Вазкор. Императорский указ запрещает использовать масрийцев, а налог на Бит-Хесси обеспечивает Бар-Айбитни рабами. Каждый год он забирает в рабство три сотни детей из Старого Хессека, больше всего в шахты на востоке. Жрецы Крысиной норы не возражают. В самом деле, я слышал, говорят, что их болото не может прокормить больше детей, чем у них остается, и этот налог предотвращает голод. Конечно, это жестоко. Я не стал бы скреплять этот указ своей печатью, если бы я был хозяином Малинового дворца.

Я улыбнулся. Он еще не выдавал своих амбиций, без сомнения, он научился их скрывать. Однако теперь, когда открылись подлые намерения Баснурмона, а Цитадель присягнула Сорему, зазвучали голоса, которые неслышно перешептывались в нем в течение двадцати лет.

Должно быть, впервые я хорошо разглядел его в ровном свете лампы, так ясно и близко.

Он был немного ниже меня ростом, по телосложению мы могли бы быть братьями. Жизнь у нас обоих не была гладкой. Его ладони затвердели мозолями от меча, лука, лошадиной сбруи, а на предплечье я заметил неровный белый шрам — любовная отметина кабаньего клыка, если я не забыл, как сам охотился. Он напомнил мне меня самого. Его голубые глаза в иные моменты напоминали мне совсем не о нем: на лице масрийского принца сияли глаза проклятого племени дагкта. Мне вспомнилось кое-что еще общее для нас: нелюбимые и не любящие нас отцы; матери-изгнанницы, не желавшие терпеть животную похоть мужей; права, принадлежавшие нам по рождению, но отнятые, а в случае с Соремом — отданные другому…

Эти горькие параллели в наших жизнях уводили меня куда-то, и, вернувшись из Бит-Хесси, я понял куда: я должен вмешаться в династические дела Храгонов, искупить свое прошлое настоящим Сорема, захватить власть и пользоваться ею. А сделать это у меня есть веская причина: я найду ту, что охотилась за мной в болотном городе, — белую ведьму в ее хитро сплетенной паутине — и уничтожу ее.

Мы сидели, и я коротко рассказал Сорему, что случилось со мной с той ночи на Поле Льва. Он внимательно слушал и не делал замечаний. Я не расписывал красот Бит-Хесси, не говорил об Уастис или об образе моего отца, появившемся из круга на полу гробницы, но я дал ему прочувствовать ужас и тьму, и страстную веру хессеков в то, что я — их мессия, Шайтхун-Кем.

— Цитадель присягнула Сорему, — сказал я. — Это пять тысяч человек. А по моему слову, несмотря на все, что я там натворил, даже несмотря на мое бегство, Бит-Хесси присягнет Вазкору. Как ты думаешь, сколько боеспособных мужчин найдется в Крысиной норе?

— Во имя Пламени! Не одних только мужчин, Вазкор. Ты же видел их. Пойдут сражаться и женщины, и дети. Это мой отец Храгон-Дат запретил им носить ножи, так как все время ходили слухи о волнениях и пророчествующих вождях на болоте. Они все равно найдут способ перехитрить закон. Для ровного счета я бы сказал — семь тысяч или восемь, если будут сражаться их старики и совсем молодые. А кроме того, за мессию поднимутся рабы в Бар-Айбитни. — Он заглянул мне в глаза и сказал холодно:

— Не собираешься ли ты повернуть их против меня, Вазкор? Они ведь не пойдут помогать масрийцам.

— Они помогут тебе, — сказал я, — не подозревая об этом. Выслушай меня, потом возражай.