Ученик убийцы - читать онлайн книгу. Автор: Робин Хобб cтр.№ 21

Я снова кивнул, на сей раз неуверенно, но не видя никакой другой возможности. Он вгляделся в меня.

– Ты ведь умеешь говорить, верно? Может быть, ты не только бастард, но еще и немой?

Я сглотнул.

– Нет, сир. Я могу говорить.

– Что ж, тогда говори. Не обходись кивками. Скажи мне, что ты обо всем этом думаешь. О том, кто я такой, и о том, что я только что предложил тебе.

Хотя мне и велели говорить, я стоял молча. Я смотрел на испещренное шрамами лицо, бумажную кожу рук и ощущал на <себе пристальный взгляд его сияющих зеленых глаз. Я пытался сказать что-нибудь, но слова не шли с языка. Его обращение со мной вызывало желание говорить, но его вид все еще пугал меня.

– Мальчик,– сказал он, и мягкость в его голосе заставила меня посмотреть ему в глаза, – я могу учить тебя, даже если ты возненавидишь меня или будешь презирать эти уроки. Я могу учить тебя, если тебе быстро все надоедает или если ты ленив или глуп. Но я не могу учить тебя, если ты будешь бояться разговаривать со мной. По крайней мере так, как я хотел бы учить тебя. Я не смогу учить тебя, если ты решишь, что этого тебе лучше не знать. Но ты должен сказать мне, что думаешь. Ты научился так хорошо оберегать свои мысли, что почти боишься сам узнать их. Но попытайся произнести их вслух, сейчас, мне. Ты не будешь наказан.

– Мне это не очень нравится,– внезапно выпалил я,– убивать людей.

– Ах! – Он помолчал. – Мне тоже не нравилось, когда я пришел к этому. И по-прежнему не нравится. – Он внезапно глубоко вздохнул. – Когда придет время, ты каждый раз будешь решать. Первый раз будет самым трудным. Но сейчас знай, что решение тебе придется принимать не скоро, через много лет, а до этого надо многому научиться.– Он помолчал.– Вот так, мальчик. И ты должен помнить об этом всегда, не только сейчас. Учиться никогда не плохо, даже учиться убивать. Не плохо и не хорошо. Это просто предмет для изучения, предмет, которому я могу научить тебя. Вот и все А теперь, как ты думаешь, ты можешь научиться яелать это, а позже решить, хочешь ли этим заниматься? Задать мальчику такой вопрос! Даже тогда что-то во мне ощетинилось и принюхалось к этой мысли, но я был только мальчиком и не мог придумать, чем возразить. А любопытство терзало меня.

– Я могу учиться этому.

– Хорошо. – Он улыбнулся, но лицо его было усталым, и он не казался таким довольным, каким мог бы быть.– Тогда хорошо. Может быть, это неплохо. Неплохо. – Он оглядел комнату. – Мы можем начать прямо сегодня. Давай начнем с уборки. Вон там лежит метла. О, но сперва смени свою ночную рубашку на что-нибудь... да, вон там лежит старый разодранный халат. Пока сойдет. Нельзя, чтобы прачки удивлялись, почему это твои ночные рубашки пахнут камфарой и болеутолителем, правда? Теперь подмети немного пол, а я пока уберу кое-что.

И так прошли следующие несколько часов. Я подмел, потом вымыл каменный пол. Он руководил мной, когда я убирал его личные принадлежности с огромного стола. Я перевернул травы на сушильной полке, я накормил трех ящериц, которых он поймал в углу, нарубив старое липкое мясо на кусочки, которые ящерицы проглотили целиком, я вычистил несколько горшков и мисок и убрал их. А он работал рядом со мной, видимо благодарный за компанию, и болтал, как будто мы оба были стариками – или маленькими мальчиками.

– Никакой азбуки до сих пор? Никакой арифметики? Баграш! О чем думает старик? Что ж, я прослежу, чтобы это быстро было исправлено. У тебя лоб твоего отца, мальчик, и его манера морщить его. Кто-нибудь говорил тебе об этом раньше? А, вот ты где, Слинк, ах ты мошенник! Что ты там успел натворить?

Коричневая ласка появилась из-за гобелена, и мы были представлены друг другу. Чейд позволил мне накормить ласку перепелиными яйцами из миски на столе и смеялся, глядя, как зверек бегает за мной и выпрашивает еще. Он отдал мне медный браслет, который я нашел под столом, предупредив, что от него мое запястье может позеленеть, и предостерег, что если кто-нибудь спросит, откуда он у меня, я должен сказать, что нашел его за конюшнями. Через некоторое время мы сделали передышку для медовых лепешек и горячего вина со специями и сидели вместе за низким столом на каких-то тряпках перед огнем, и я смотрел, как отсветы пламени пляшут по его покрытому шрамами лицу, и недоумевал, почему оно казалось мне таким пугающим. Он заметил, что я смотрю на него, и улыбнулся:

– Кажется тебе знакомым, да, мальчик? Мое лицо, я имею в виду?

Не казалось. Я смотрел на шрамы и бледную кожу. Я не имел ни малейшего представления, о чем он говорит, и вопросительно взглянул на него, пытаясь что-нибудь понять.

– Не думай об этом, мальчик. Это оставляет следы на всех нас, но рано или поздно это стукнет по тебе. А теперь, что ж...– он встал, потягиваясь, так что его одеяние поднялось, обнажив его костлявые бледные лодыжки,– теперь уже совсем поздно – или рано, в зависимости от того, какая часть суток тебе больше нравится. Пришло время тебе отправляться обратно в постель. Ты запомнишь, что все это страшный секрет, да? Не только я и эта комната, а все: то, что ты встаешь ночью, и уроки убийства, и все вместе?

– Запомню,– сказал я ему, а потом, почувствовав, что это будет что-то для него значить, добавил: – Даю вам слово.

Он усмехнулся, а потом кивнул почти грустно. Я снова переоделся в ночную рубашку, и он снова провел меня вниз по ступеням. Он держал свой фонарь у моей постели, пока я забирался в нее, и потом поправил на мне одеяло, чего никто никогда не делал с тех пор, как я покинул Баррича. Думаю, я заснул даже раньше, чем он отошел от моей постели.

На следующее утро я спал так долго, что разбудить меня послали Бранта. Я проснулся совершенно разбитым, в голове у меня болезненно стучало. Но как только посыльный ушел, я соскочил с постели и бросился в угол комнаты. Руки мои встретились с холодным камнем, когда я принялся толкать стену, и ни одна щель в каменной кладке не была похожа на потайную дверь, которая, как я считал, должна была здесь находиться. Ни на мгновение я не подумал, что Чейд был только сном, но даже если бы и подумал, простой медный браслет на моем запястье легко доказал бы мне, что это не так.

Я поспешно оделся и прошел через кухню, чтобы перехватить кусочек хлеба и сыра, которые все еще жевал, когда добрался до конюшен. Баррич был рассержен моим опозданием и ко всему придирался, пока я ездил верхом и работал в стойле. Я прекрасно помню, как он ругал меня.

– Не думай, что только потому, что у тебя комната в замке и герб на камзоле, ты можешь превращаться в мошенника-лежебоку, который допоздна храпит в своей постели и поднимается только для того, чтобы взбить свои волосы. Со мной этот номер не пройдет. Может, ты и бастард, но ты бастард Чивэла, и я сделаю из тебя человека, которым он сможет гордиться.

Я остановился, все еще сжимая в руках щетки.

– Ты имеешь в виду Регала, да?

Мой невольный вопрос ошеломил его.

Что?

– Когда ты говорил о негодяях, которые лежат в постели все утро и ничего не делают, кроме того, что без конца возятся со своими волосами и одеждой,– ты же говорил про Регала.