След ангела - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рой cтр.№ 55

Наконец поднялся с места отец Лилы.

— Друзья, мы собрались здесь, чтобы по русскому обычаю помянуть Лилечку. Все главные слова мы сказали еще там, на кладбище. И я хочу добавить только одно. Когда уходит человек, особенно когда он уходит так рано, так безвременно, как наша Лиля… — На мгновение он потерял голос, но мотнул головой и продолжил: — Когда уходит молодой человек, он оставляет за собой пустое место, такую пустоту, такой вакуум, который его друзья не всегда находят силы заполнить. И кто-то из них отпадает, кто-то кого-то теряет, слабеют связи с близкими, с родными…. Давайте же дадим друг другу слово, что в память о Лиле все вы постараетесь не забыть о нас, о ее осиротевшей семье. Будете звонить, заходить. Наш дом всегда для вас открыт. Многих мы знаем по ее рассказам, а других хотим узнать. Приходите, мы вам всегда будем рады.

Взгляд его был направлен при этом на ребят из одиннадцатого «Б».

— Ну а теперь — помянем нашу девочку…

Все с трудом поднялись с мест. Кто-то потянулся друг к другу рюмками, его шепотом удерживали:

— Не чокаясь, до дна…

Санек до дна хлопнул рюмку водки. Сел на место, принялся за еду. Оказалось, что он так голоден, будто не ел ничего неделю. Наворачивал ножом и вилкой, кидал в рот кусок за куском. Заметив столь неутолимой голод, бабушка-хлопотунья то и дело подходила к нему, подносила добавку. Остальные, наоборот, ели сдержанно и после двух-трех тостов стали уже потихонечку вставать из-за стола. Их места тут же занимали другие люди, которые, видимо, дожидались своей очереди в других комнатах. Санек ел, ничего не замечая. Вставал и опоражнивал рюмку после каждого тоста. На него поглядывали — вставать в тесноте было неудобно, но раз один гость встал — кто же останется сидеть?

Наконец Коза протянула левую руку и удержала его непрестанно работавшую правую.

— Мы договорились с ребятами пойти ко мне. Посидим, повспоминаем. А то тут и без нас хлопот хватает…

Она встала, Санек тоже поднялся, с сожалением косясь на не полностью опустошенную тарелку. Незаметно для себя он изрядно наклюкался. Схватился за край стола, чтобы удержать равновесие. И тут, сверху вниз, пристально глянул в лицо Гравитцу. Тот поспешно отвел взгляд.

«Вот выйдем во двор — позвать его на игрушки, да и поломать, как картонку…» Вдруг стало ясно, что Мишка его так боится, что даже веки дрожат и губы трясутся. Боится, что наведет Санек на него своих дружков с тусы, о которой в школе наверняка идут разговоры. Но ему никакие дружки не в подмогу. Санек и сам без проблем с Мишкой справится. Никакое карате Гравитейшену не поможет.

Теперь ему ясно было, почему в прошлый раз он проиграл. Он бился с одноклассником. Хоть Мишка и не был его близким знакомым, но все равно — на одних уроках сидели, одни контрольные писали, в футбол вместе играли… Но надо же, оказалось, что Гравитейшену захотелось поприкалываться. Вот он и разделал Санька, как сидорову козу.

А теперь ждет, что Санек ему вдвое отплатит!

А что! Взять бы, да и сломать!

Нехорошо только, что после похорон. Наверняка слух пойдет от семьи к семье, дойдет и до Лилиных родителей. А их-то огорчать никак не хотелось.

Когда Санек одевался в Лилиной комнате, рядом с ним оказалась Машка Суханова, подняла зареванное лицо:

— Ну скажи, Сашка, ну почему первыми всегда уходят самые лучшие? Ну почему?

Санек задумался было над ответом, но тут ему пришло в голову, что фразу эту Машка наверняка взяла из какого-нибудь сериала или мелодрамы. И он только молча пожал плечами.

Ребята толпились у подъезда. Надо было кому-то идти в магазин за водкой и за колой, но никому не хотелось. Стали поглядывать на Санька.

— Может, ты сходишь, — просительно обратилась к нему Коза. И тут Санек состроил кривую усмешку и сказал:

— Гравитейшен пойдет. Он здоровый, дотащит. И денег у него много.

И Мишка, словно получив военный приказ, поправил воротник куртки и боком стал проталкиваться сквозь толпу.

— Постой, Миша, я с тобой! — крикнула ему вслед Ира Погосян.

«Это новость», — отметил про себя Санек.

У Козы их уже ждали. Родители быстро освободили просторную кухню. Посреди стола стояли три больших блюда с салатами, на подоконнике — газировка в больших бутылях, четыре бутылки вина.

Коза на секунду отлучилась — рассказала родителям о похоронах, потом вернулась на кухню. Здесь тоже было тесно, но это даже и хорошо — ребята, как воробьи, жались друг к другу. Санька посадили во главе стола: его особые отношения с Лилой давно были у всего класса на виду и никем не оспаривались.

Грустная чопорность, которую ребята подхватили было в квартире покойной, недолго держалась за столом. Стали наперебой вспоминать Лилу, случаи из школьной жизни. Перешли к своим делам, к каждодневным классным событиям — все более и более мелким. Будут их завтра спрашивать на уроках или можно отказаться от ответа — вот что их теперь волновало.

Санек слушал их, словно сквозь плотную завесу. Иногда перед взглядом всплывали недавние картины побоища на рынке — разбитые, разбросанные стойки с раскатывающимися аппетитными фруктами, линия наступающих черноголовых омоновцев, мелькавшие в воздухе дубинки… Ведь кто-то из одноклассников мог тоже там оказаться… Но, к счастью, не было никого из школы, кроме Санька и вроде бы еще Марата.

За окнами стемнело. Девчонки потянулись по домам. Санек тоже стал собираться, но Полина его удержала:

— Пойдем, я тебе свою комнату покажу. Лилка там у меня чуть не каждый день часами просиживала, — и она открыла дверь.

По сравнению с Санькиным жильем комната казалась дворцом. Стильно, комфортно, чисто, мебель в основном старинная или под старину. У окна дамский письменный стол, сбоку трельяж, перед ним — тяжелое кресло с изогнутой спинкой.

— Вот тут, в кресле, она сидела. А я ей волосы расчесывала и накручивала, всякие прически делала, — казалось, Полине очень важно донести эти слова до Санька. Она обернулась.

Ну конечно же, у нее опять все лицо в слезах.

— Лилечка, — произнесла она, словно позвала. И Санек удивился: Полина никогда, на его памяти, не называла свою подругу иначе как Лила, в крайнем случае, Лилька. Она взяла со столика щетку с редкой щетиной.

— А ты, дурак, даже не знаешь, какие у нее волосы были на самом деле, какие длинные и красивые. Она их только портила тем, что носила под заколкой.

По-детски вытерла глаза тыльной стороной ладони. Саньку было ее жалко — ну хоть сам с нею расплачься. И в то же время досадно: чего она-то рыдает? Она-то, Коза, осталась жить. Здоровая, красивая, скоро счастье свое найдет… а Лилка…

С кухни раздались гитарные переборы. Лицо Козы исказилось досадой и гневом. Вместе они вышли из ее комнаты, прошли на кухню.

Верхний свет был здесь погашен. На опустевшем столе горели свечи. На фоне окна, на недавнем Саньковом месте, сидел Мишка Гравитц. В руках у него была гитара. Не слишком уверенно перебирая струны, он пел: