Ужас Данвича - читать онлайн книгу. Автор: Говард Филлипс Лавкрафт cтр.№ 58

На другой день охваченные паническим страхом люди приходили молчаливыми группами посмотреть на дьявольский погром. Два гигантских разрушительных следа тянулись из лещины к ферме Фраев. Чудовищные круги отпечатались на голой земле. Одной стены старого красного сарая как не бывало. Из стада коров в живых осталась лишь четверть хоть на что-то похожих животных. Да и эти уцелели фрагментарно, поэтому их пришлось пристрелить. Эрл Сойер предложил обратиться за помощью в Эйлсбери и Аркхем, однако остальные решили, что это бесполезная трата времени. Старый Зебулон Уэйтли из ветви, балансировавшей между процветанием и угасанием, неожиданно и угрожающе заговорил об обрядах, которые необходимо совершить на вершинах гор. Он происходил из семьи, не забывшей старые обычаи, и его воспоминания о пении в каменных кругах не были связаны исключительно с Уилбером и его дедом.

Темнота сошла на испуганную деревню, которая оказалась не в силах организовать какое бы то ни было сопротивление. В нескольких случаях тесно связанные между собой семьи соединились под одной крышей в ожидании неизбежного, но в основном повторилось то, что было накануне, то есть люди баррикадировали дома, непонятно зачем заряжали мушкеты и держали под руками вилы. Однако ничего не произошло, разве только в горах шумело, и наутро многие решили, что кошмар как неожиданно начался, так и закончился. Нашлись даже смельчаки, которые предложили наступательную операцию на лещину, правда, они не посмели показать пример храбрости трусоватому большинству.

Наступила ночь, и вновь жители забаррикадировали свои дома, но уже не объединялись под одной крышей. Утром семейства Фрая и Сета Бишопа сообщили о неспокойном поведении собак, а также о шуме и вони, а ранние охотники за новостями с ужасом рассказали о новых чудовищных следах вокруг Сторожевой горы. Обе стороны дороги, как прежде, представляли собой что-то нечеловечески ужасное, и следы вели в двух противоположных направлениях, как будто гора сошла с места в лещине Холодного Ручья и вернулась обратно той же дорогой. Тридцатифутовая полоса покореженного кустарника поднималась круто вверх, и искатели едва не потеряли дар речи, когда увидели, что даже отвесные склоны не помеха неумолимой напасти. Что бы ни представляло собой данвичское чудовище, оно могло одолеть любой подъем, и искатели более безопасными тропами поднялись на вершину посмотреть, где оно закончило свой путь… или скорее повернуло обратно.

Как раз тут, возле каменного стола, Уэйтли обыкновенно жгли свои дьявольские костры и пели дьявольские песни в Вальпургиеву ночь и в День Всех Святых. Сейчас камень оказался в середине огромного перекопанного пространства, и его немного вогнутая поверхность была покрыта толстым слоем чего-то липкого и вонючего, что оставалось на полу разрушенного дома Уэйтли после исчезновения оттуда чудовища. Мужчины переглядывались и бормотали ругательства. Потом они поглядели вниз. Чудовище, по всей очевидности, спустилось с горы той же дорогой, какой на нее поднялось. Делать какие-то предположения казалось делом бессмысленным. Здравый смысл, логика и естественное обоснование поступков были здесь ни при чем. Только Зебулон, не входивший в эту группу, мог бы правильно оценить ситуацию и предложить приемлемое объяснение.

Ночь в четверг началась как обычно, однако закончилась куда менее приятно. Козодои в лещине орали с такой силой, что многие не могли заснуть, а около трех часов утра у всех тревожно зазвонили телефоны. Снимавшие трубку слышали обезумевший от страха крик:

– Помогите! О, нет! Господи…

И некоторым казалось, что едва смолкал крик, как они слышали грохот. И всё. Никто не посмел ничего предпринять, и никто до самого утра не знал, откуда звонили. Потом один из слышавших крик позвонил всем подряд и выяснил, что не отвечает семейство Фрая. Через час стала известна страшная правда, когда торопливо собравшаяся группа вооруженных мужчин отправилась к дому Фрая возле лещины. Зрелище было ужасное, но не неожиданное. Они опять увидели покореженные деревья и круглые следы, но никакого дома не было и в помине. На его месте они нашли вмятину, похожую на половинку яичной скорлупы, но среди руин не оказалось никого, ни живого, ни мертвого. Только запах и дегтярная слизь. Семья Элмера Фрая покинула Данвич.

Тем временем более тихая, но духовно куда более мучительная стадия данвичского кошмара разворачивалась в Аркхеме за запертой дверью комнаты с книжными стеллажами. Непонятная рукопись, возможно дневник Уилбера Уэйтли, отправленный на расшифровку в университет Мискатоника, породила много волнений и споров среди знатоков как старых, так и современных языков. Даже буквы, несмотря на их сходство с полузабытым арабским письмом Месопотамии, были совершенно незнакомы специалистам. Окончательное заключение лингвистов гласило, что в представленном тексте использован искусственный алфавит, похожий на шифр, хотя обычные методы расшифровки не дали результата ни на одном из известных языков. Старинные книги, вывезенные из дома Уэйтли, хотя и были исключительно интересными и многообещающими для новых и страшных открытий философов и других ученых, в этом случае оказались бесполезными. Одна из них, тяжелый том с металлической застежкой, тоже оказалась написанной на непонятном языке, но совсем на другом, более напоминающем санскрит. Старый гроссбух попал в единоличное ведение доктора Армитейджа, во-первых, из-за его особого интереса к Уэйтли и, во-вторых, из-за его широких лингвистических познаний в мистических текстах, как совсем старых, так и средневековых.

Армитейджу пришло в голову, что язык, на котором писали Уэйтли, может быть тайным языком какого-нибудь запрещенного культа, сохранившего его с давних времен и унаследовавшего множество обрядов и традиций от сарацинских колдунов. Впрочем, он не считал эту мысль очень важной, ибо не обязательно знать происхождение символов, если, как он подозревал, они используются в качестве шифра на современном языке. Он был убежден, что, принимая во внимание количество текста, писавший вряд ли взваливал на себя лишние трудности в виде чужого языка, если только не вносил в текст формулы и заклинания. И доктор Армитейдж пошел в наступление на рукопись, предварительно решив, что ее язык может быть только английским.

Доктор Армитейдж знал, благодаря неудачам своих коллег, что загадка и трудная, и сложная, и бесполезно даже пытаться применять к ней простой ключ. Всю вторую половину августа он пополнял свои знания криптографии, используя богатые ресурсы своей библиотеки и проводя ночь за ночью в тайнописях «Poligraphia» Тритемия, «De Furtivis Literarum» Жанбатисты Порты, «Traite des Chiffres» Де Виженера, «Cryptomenysis Patefacta» Фальконера, трудов Дэвиса и Тикнесса восемнадцатого столетия, а также более или менее современных авторитетов, таких как Блейр, фон Мартен и «Kryptographik» Клюбера. Перемежая изучение книг с атаками на рукопись, он в конце концов пришел к выводу, что имеет дело с одной из самых хитрых и остроумных криптограмм, в которой многие листы расположены как таблица умножения, и смысл текста скрыт за произвольными ключевыми словами, известными лишь посвященному. Более старые авторитеты оказались полезнее современных, и Армитейдж сделал вывод, что код рукописи принадлежит далекой древности и, несомненно, изменялся под влиянием экспериментаторов-мистиков. Несколько раз он думал, что разгадка совсем близко, и его вновь отбрасывали назад непредвиденные препятствия. Потом наступил сентябрь, и тучи рассеялись. Определенные буквы в определенных частях рукописи были точно и безошибочно идентифицированы, и оказалось, что текст действительно писан по-английски.