Синяя лилия, лилия Блу - читать онлайн книгу. Автор: Мэгги Стивотер cтр.№ 62

– Леса сломались, – тихо произнес Адам.

На его лице наконец возникло выражение, но незнакомое: Адам был удивлен.

– Все упало…

– Ты самый везучий человек в школе, – сказал Генри. – Почему ты не погиб, Пэрриш?

– Это все твои гребаные плакаты, – сказал Ронан, на вид совершенно не встревоженный. – Они создали гребаное силовое поле.

Ганси наклонился, и Адам притянул его ближе, крепко ухватив за плечо. Он прошептал прямо в ухо Ганси – с недоверием в голосе:

– Я не… я просто попросил… просто подумал…

– О чем подумал? – уточнил Ганси.

Адам отпустил его. Он не сводил глаз с круга.

– Об этом. И оно случилось.

Круг был идеален. За его пределами – пыль, внутри – ни соринки.

– Ты чудесное создание, – сказал Ганси, потому что больше сказать было нечего.

Совсем недавно он подумал, что эти два мира не могут сосуществовать, но вот перед ним стоял Адам, соединявший их. Живой благодаря им.

Вот что они делали. Вот что. Душа Ганси представляла собой зияющую бездну возможностей. Полную страха, благоговения, восторга.

Ронан сверкнул острой улыбкой. Теперь Ганси понял выражение его лица – высокомерие. Он не боялся за Адама. Он знал, что Кабесуотер его спасет. Не сомневался в этом.

Ганси подумал: как странно знать Адама и Ронана – и в то же время совсем их не знать. Оба стали настолько сложнее и настолько лучше с того дня, когда они впервые встретились. Неужели это сделала с ними жизнь? Вытесала из них более прочную и правдивую версию самих себя?

– Я же говорил, – сказал Ронан. – Маг.

Наконец.

После всех отсрочек, после нескольких месяцев ожидания наконец настал день судебного слушания.

Адам встал, как обычно вставал в школу, но вместо школьной формы надел приличный костюм, который по совету Ганси купил в прошлом году. Тогда он не позволил другу за него заплатить. Но галстук, который он сейчас повязал… это был рождественский подарок от Ганси, и Адам принял его, потому что уже успел купить себе свой, а значит, не чувствовал себя облагодетельствованным.

Теперь это казалось глупой принципиальностью, абсолютно лишенной смысла. Адам задумался: он что, обречен каждый год вспоминать о том, как глупо вел себя в прошлом году?

Он решил, что сначала нужно позавтракать, а потом одеться – на всякий случай, чтобы ничего не пролить на костюм, но из этой идеи ничего не вышло. Он бы все равно не смог съесть ни куска.

Слушание было назначено на десять часов, после того как начинались уроки, но Адам отпросился на целый день. Он знал, что не сумеет скрыть причину своего отсутствия от Ганси и Ронана, если уйдет в середине дня, – и в равной мере было бы трудно отвертеться, вернувшись в школу сразу после заседания.

Отчасти ему хотелось, чтобы остальные были рядом. Неожиданное желание, поскольку всего пару недель назад Адама встревожила сама мысль о том, что Ганси может узнать про суд.

Но теперь – нет. Он по-прежнему не желал, чтобы друзья помнили об этой части его биографии. Он хотел, чтобы они видели нового Адама. Персефона сказала ему, что никто не обязан знать его прошлое, если он сам того не захочет.

И он не хотел.

Поэтому Адам подождал, пока Ганси, Ронан и Блу не отправились на занятия. Им предстоял самый обычный день. Во время первого урока Адам сидел на краю матраса и раздумывал над планом шантажа Гринмантла. Во время второго он рассматривал параграф в учебнике биологии и думал про круг земли у себя под ногами. Потом он поехал в суд.

Его манил Кабесуотер, но он не мог отступить. Нужно было это выдержать.

Каждый шаг был событием, которое забывалось, как только успевало произойти. Парковка, металлоискатель, дежурный, лестница вместо лифта, еще один дежурный, мельком замеченная комната с низким потолком и скамьями, как в церкви, по обе стороны прохода… церковь для мирских дел, храм тех, кто заявлял о своей невиновности.

Адам пытался успокоиться, внушая себе, что люди работают здесь каждый день, что для них тут нет ничего необычного, что это здание вообще не отличается от остальных. Но застарелый запах клея и плесени, протертый ковер под ногами, болезненный, неровный свет флуоресцентных ламп – все это казалось чужеродным. Буквально все обременяло органы чувств и твердило, что этот день не похож на остальные. Адам подумал, что ему станет дурно. Он упадет в обморок.

Интересно, отец уже приехал?

Дела несовершеннолетних слушались в особом зале, и единственными присутствующими были служащие суда – секретари, адвокаты, приставы.

Адам прокрутил в голове возможные результаты. Если он проиграет, то, теоретически, суд не заставит его вернуться домой. Ему исполнилось восемнадцать, он мог идти куда вздумается и жить собственной жизнью, удачно или нет, отдельно от семьи. Но не ляжет ли пятно на его репутацию? Парень, который по сомнительному поводу потащил отца в суд. Как уродливо это будет выглядеть. Как подло. Он представил себе, что скажет Ганси: семейная склока низших классов. «Вот почему низшие остаются низшими». Драки и пьянство, телевизор и скидки в магазине.

Впрочем, Адам не мог от души настроиться и на победу, поскольку сам не знал, как она будет выглядеть. Вполне возможно, что отец отправится в тюрьму. Если так, сможет ли мать платить по счетам?

Адаму не следовало об этом беспокоиться. Но перестать он не мог.

Ему казалось, что он, в своем приличном костюме, просто самозванец.

«На самом деле ты – один из них, белая рвань в бриллиантах».

Он увидел отца.

Тот явился в куртке с логотипом какой-то местной фирмы на спине, в рабочей рубашке. Адам молился о ясности, о том, чтобы видеть отца таким, каким его видели все остальные… а не «папа, это я, Адам».

– У тебя еще есть время сказать правду, – произнес Роберт Пэрриш.

Мать не приехала.

У Адама онемели пальцы.

«Даже если я проиграю, – слабея, подумал он, – он не сможет вернуть меня домой, поэтому никакой разницы нет. Час унижения – и все закончится».

Он пожалел, что затеял это.

– Так, – сказал судья.

Его лицо было воспоминанием, которое исчезло, как только Адам моргнул.

На одну блаженную секунду Кабесуотер похитил его, окружил листвой, а затем отпустил. Как отчаянно Адаму хотелось уцепиться за Кабесуотер. При всей своей странности тот был знакомым – и на стороне Адама.

Он совершил ошибку, придя сюда в одиночку. Что страшного, если бы Ганси и Ронан увидели это? Они и так знали. Они знали все про него. «Непознаваемый» – это ложь. Единственным, кто не знал Адама, был сам Адам.

«Ты просто гордый идиот, Адам Пэрриш».