Русский в Англии: Самоучитель по беллетристике - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 73

Московитское посольство в Лондоне ^[114]

– Это вас Господь уберег! – воскликнул молодой пастор, перекрестившись.

– Потом был еще третий посланник, Стивен Волынский – это уже когда я защитил диссертацию и ожидал назначения в свой первый приход. Тот разговор я потом часто вспоминал… «Подобно Спасителю, терзаемому врагами, истомлена бедная наша Родина мучениями и нуждается в защите, – сказал мне посланник с глубокой печалью. – Русская земля в развалинах, повсюду могилы и пепелища. Многие сильные и умелые сгинули. Ученых никого не осталось – это люди хрупкие, они пропадают первыми. Ты, Никифор, молод, обучен английским премудростям, всё про здешние обычаи знаешь и понимаешь – не то что я, скудоумец, которому невдомек, как подступиться к делу. А дело великое. Без английских денег, без английской торговли нам страну не поднять. Возвращайся домой, там ты нужнее, чем здесь. Будешь государю и боярам по английским делам советчиком. Жалованьем тебя не прельщаю, казна наша пуста и живем мы скудно. Сам царь покуда в деревянной избе обитает. Кремлевские терема еще отстраивать надо, да не на что. Нельзя бросать Родину в беде, это грех страшный. Неужто сызнова откажешься? Неужто уподобишься Петру, трижды отрекшемуся от Христа?». Лорд Волынский был умный человек, он умел находить нужные слова. Потом я много раз сомневался, правильный ли я тогда сделал выбор. Угодно ли было мое решение Господу?

Тут реверенд внезапно улыбнулся, что показалось собеседнику странным – ведь голос рассказчика был невесел.

– Я догадался! – вскричал в волнении Уилл Барретт. – Это то самое, о чем вы говорили на своей прощальной проповеди перед отставкой! Что каждому человеку Бог обязательно устраивает самый главный экзамен, когда ты должен сделать некий выбор. И вся твоя предшествующая жизнь – не более чем подготовка к этому испытанию, а последующая – награда или расплата, в зависимости от твоего поступка. Я много потом размышлял об этом.

– Да, в жизни обязательно бывает самое важное решение, – рассеянно кивнул мистер Элфери, все так же улыбаясь. – Но главный свой выбор я сделал не в тот день. Может быть, когда-нибудь расскажу, а теперь ступай, тебе пора идти в храм.

Улыбался он, потому что память извлекла из своего ларца еще одну картинку – лицо юной Джоанны. Оно и тогда всё время возникало за спиной у посла Степана Ивановича – то над левым плечом, то над правым. Серые глаза нежно туманились, пугливо хмурились, лукаво прищуривались – мешали внимать проникновенным речам о страданиях несчастной Родины. Руссию молодой магистр, конечно, жалел, но никаких сомнений не испытывал. Везти Джоанну туда, где она будет заперта на женской половине, среди чужих людей и непонятных обычаев? Это было бы преступлением. Отказаться от любимой и любящей невесты ради того чтоб стать «государю и боярам советчиком»? Это было бы предательством.

* * *

А в следующее мгновение улыбка на старом лице угасла. Воспоминания естественным образом повернули туда, куда теперь не могли не повернуть. К дню главного жизненного экзамена – и предательства, которое все же свершилось.

Уилл Барретт уже вышел, вопросами больше не отвлекал. В комнате стало тихо, лишь постукивала по стеклу ветка с красными ягодами – в саду задул ветер. Ничто не мешало душе в тысячный раз заглядывать в тот же самый омут.

Там ничего не изменилось. Все так же сиял майский полдень тысяча шестьсот сорок шестого года, на ступенях своей церкви – той, прежней, в графстве Хантингтон – стоял шестидесятилетний, еще не скрюченный недугами и лишь наполовину седой Микифер Элфери, окруженный почтительными прихожанами. Только что завершилась служба, на которой он читал из «Книги пророка Даниила» о Валтасарове пире, а все кивали и шептали «воистину так», соглашаясь с тем, что Чарльз Первый – новый Валтасар и покаран судьбой по грехам своим. Накануне стало известно, что разбитый во всех боях король неизвестно куда сбежал из Оксфорда, своего последнего оплота.

Вдруг цирюльник Том Кроу как крикнет:

– Глядите, это ж король!

По площади едут три запыленных всадника, и один из них, тот что на вороном жеребце, точно король! Он обстриг свои локоны и острую бородку, усы не торчат стрелками, как на портретах, а обвисли, но это несомненно он, Чарльз.

А. ван Дейк. Карл I с трех сторон (Тройной портрет Карла I). 1635–1636.The Royal Trust Collection.

Потом, много позже, Микифер узнал, что всеми покинутый, оставшийся без войска, король решился на отчаянный шаг – отдаться на милость шотландцам, до лагеря которых еще предстояло пробираться через враждебную местность. Шотландцы продадут несчастного монарха Кромвелю за сто тысяч серебреников, и Чарльза будут судить неправедным судом, и отрубят его надменную голову.

Но там, на майской площади, люди ничего этого не знают и не могут знать. Они ошеломленно замирают.

Останавливает вороного коня и всадник. Его спутники резко поворачиваются. Левый кладет руку на рукоять седельного пистолета, правый – на эфес шпаги. Но кавалеры видят, что это всего лишь священник с кучкой мирных обывателей. Они не кланяются монарху, пялятся на него с враждебностью, но никакой угрозы не являют.

– Едемте, государь, время дорого, – говорит левый всадник. Он в красном камзоле.

– Минуту, сэр Джон, – отвечает король странным, не таким, как у обычных людей голосом – и Микифер сразу вспоминает, что так же говорил царь Борис Федорович. – Я ехал и молил Всевышнего явить мне знак. Вот он!

И показывает на пастора.

– Благослови меня, преподобный отче! – просит король. В его запавших глазах отчаяние и безнадежность. – Сотвори надо мной крестное знамение! Чудо Господне, что я встретил тебя на этом пути и что ты в полном церковном облачении. Быть может, еще есть надежда…

Опущенную руку Микифера сжимают цепкие пальцы. Это Джоанна, она стоит рядом.

– Не вздумай! – шепчет жена.

За тридцать лет замужества, после восьми выращенных детей и пяти умерших в младенчестве, Джоанна высохла и покрылась морщинами, нежного в ее облике совсем ничего не осталось, но иногда Микифер пугается, что любит ее больше, чем Бога. Жена права. Благословлять низринутого Валтасара ни в коем случае нельзя – прихожане и власти этого священнику не простят.

Самое скверное, что Чарльз реверенду никогда не нравился. Вот покойный король Джеймс – иное дело. Как величествен он был, когда ответил московскому послу, что не выдаст живую душу, ибо это будет нарушением английских законов и Божьего милосердия! Но сын справедливого короля был несправедлив, немилосерден и немудр. Англии без такого монарха могло стать только лучше – так говорил пастве и так действительно думал преподобный Элфери.