Я требую… свадьбу! - читать онлайн книгу. Автор: Ким Лоренс cтр.№ 17

– Что значит «одна из наших нянь»? – Множественное число не прошло мимо ее внимания.

– Няня Эмили уже идет на поправку, а пока…

Флора оборвала его на полуслове:

– Если вы думаете, что я отдам кому‑то Джейми, то вы сошли с ума!

Какое‑то время Айво внимательно смотрел на ее сердитое лицо, потом повернулся к молодой женщине и сказал что‑то по‑итальянски. Молодая особа тут же исчезла.

– Я просто пытаюсь облегчить вам жизнь.

Флора отбросила назад косу и тряхнула головой.

– Нет, вы пытаетесь завладеть моей жизнью. Жизнью Джейми.

Уступить дюйм, а потом придется спрашивать, какое платье ей надеть.

– А что плохого в том, чтобы у ребенка была няня? – Привыкший заботиться только о самом себе, в этот раз Айво обдумал все, чтобы сделать путешествие комфортным для Флоры.

Не надеясь на благодарность – ему это было не нужно, – он все же не ожидал увидеть ее ярость.

Флора сжала губы.

– Ничего, если вы живете в девятнадцатом веке, – согласилась она с улыбкой, которая была рассчитана на провокацию, и, если напряжение мышц вокруг его рта можно было считать признаком, она в этом преуспела.

– Вы когда‑нибудь слышали о делегировании обязанностей?

– А вы когда‑нибудь слышали о консультациях? – Ее подбородок поднялся еще выше. – Там, где дело касается Джейми, я принимаю решения, ясно?

Выражение удивления, промелькнувшее на его лице, показалось ей даже забавным.

– Это что, ультиматум?

– Похоже, вы начинаете что‑то понимать, – одобрила она. – Возможно, вы не так глупы, как выглядите. – Примерно на середине она поняла, что зашла слишком далеко, но не могла остановиться. Она чувствовал, что ее трясет – так бывало всегда, когда она позволяла своему гневу взять над собой верх.

Он молча смотрел на нее. Румянец на ее лице угас; в голубых озерах глаз теперь была настороженность. Неожиданно его гнев исчез.

Она выглядела такой усталой. Он представил, как держит ее в своих объятиях…

Он резко повернул голову, чтобы стряхнуть с себя этот образ.

– Я хотел вам помочь, но, если вам нравится выглядеть как привидение, – прекрасно. Это ваш выбор. И все же лучше сядьте, пока не свалились в обморок!

Флора так и сделала. Но не потому, что была благодарна ему за напоминание о том, как она выглядит, а потому, что у нее дрожали колени.

– Я знаю, что мне следовало обсудить это с вами, – сказал он. – Но я полагал…

– Что у младенцев должна быть целая армия нянек?

– Что‑то вроде того…

– И смотрите, что из этого вышло!

Он ответил на ее колкость улыбкой, от которой у нее перехватило дыхание. Ого, подумала она, если бы Айво Греко решил ее соблазнить, он мог бы в этом преуспеть.

Стараясь отогнать от себя неприятные мысли, Флора спросила:

– Сколько вам было лет, когда умерли ваши родители?

Улыбка Айво исчезла, сменившись привычным надменным выражением лица. Наклонив голову, она ждала, что ее накроет ледяной волной холода.

Но этого не произошло.

– Мне было всего несколько месяцев, когда умерла мать. Во время беременности у нее обнаружили рак груди… но она решила отложить лечение до моего рождения. Так что вы могли бы сказать, что это я ее убил.

Но так сказал отец. Правда, на следующий день он извинился. Слезы текли по его лицу, когда он без конца повторял: «Я не это имел в виду».

К этим воспоминаниям он старался не возвращаться, хотя запах несвежего алкоголя в чьем‑то дыхании мог напомнить ему об этом.

– Это просто чудовищно! – воскликнула Флора с негодованием.

Как можно было сказать такое ребенку? Да и зачем? Чтобы на всю жизнь посеять в нем чувство вины за смерть матери? Глаза Флоры затуманились, она резко повернула голову, смущенная своими эмоциями, грозившими найти выход в слезах.

Возможно, у нее никогда не будет собственных детей, но она могла представить, что отдала бы все за жизнь маленького человека.

– Я помню своего отца, – сказала Флора, чтобы прервать затянувшееся молчание. – Хотя трудно сказать, воспоминания это или истории, рассказанные мамой и Сэми.

– Наш отец не рассказывал нам историй. Он пил и плакал, а потом покончил с собой, потому что больше не мог жить без женщины, которую любил.

Голос Айво был абсолютно спокоен, что делало его признание еще более шокирующим.

Сердце Флоры болезненно сжалось.

– Бедняга… – прошептала она, подумав о несчастном мальчике, отданном на воспитание армии нянь и деду – человеку жесткому и безжалостному, исходя из того, что написано о нем в Интернете. Флора старалась воздерживаться от оценок, но это было непросто.

– Бедняга? – Айво вскочил.

– Я имела в виду…

– Слабак! – презрительно бросил Айво. – Позволить ребенку найти его… – Он замолчал, на его лице появилось застывшее выражение, как будто он только сейчас понял, что он сказал.

– Так это вы… нашли его?

Айво холодно встретил ее взгляд полный слез; все внутри него отвергало то, что он ненавидел больше всего, – жалость.

– У меня есть работа, – сказал он. – Если вам что‑то понадобится…

С этим словами он ушел, оставив в голове Флоры образ маленького мальчика, увидевшего то, что не должен видеть ни один ребенок.

– А если я предложу свою помощь, мне откусят голову?

Айво и сам любил самостоятельность во всем, но у Флоры это доходило до абсурда.

В этот момент она устраивала ребенка в коляске и не слышала, как он подошел.

Вздрогнув, она выпрямилась, а когда обернулась, то обнаружила, что они с Айво стоят, почти касаясь друг друга. У нее закружилась голова, а сердце забилось чаще.

Лицо Айво казалось непроницаемым.

Но, один раз заглянув за маску, она не переставала думать, что еще могла скрывать эта неприступная оболочка, кроме неприязненных отношений с его покойным отцом.

«Не твое дело, милая Флора, – сказала она себе. – Не твоя работа – исцелять его».

Если бы кто‑то сказал Айво, что он нуждается в исцелении, тот рассмеялся бы ему в лицо.

– Ну, как вы? – спросил он, прервав ее внутренний диалог. – Нервничаете?

Флора пожала плечами, уклоняясь от его пристального взгляда. Теперь она уже точно нервничала, и не только из‑за того, что ожидало ее впереди.

Предыдущий разговор заставил увидеть Айво в новом свете как раз в тот момент, когда она начала думать о нем как о человеке, которого могла бы презирать и которого никогда не позволила бы себе считать привлекательным.