Браво, кот Сократ! Театральные приключения - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Самарский cтр.№ 25

– Это точно, – поддержал пёс, – но больше всего меня раздражает их повальное увлечение ЗОЖ.

– Это ещё что такое? – не понял я.

– Здоровый образ жизни, – ответил бигль и добавил: – Актёры в театре точно с ума посходили, всё на каких-то диетах сидят. Вечно угощают то рыбой на пару, то курицей отварной, нет бы предложить кусок жареного мяса, ну или, в крайнем случае, сырого. Только вот не пойму, почему именно теперь это стало модным. Получается, раньше можно было питаться как попало?

– Просто раньше об этом мало говорили, а теперь твердят на каждом углу, – ответил я. – Моя хозяйка сама ведёт такой образ жизни и всю семью в «диетическую шеренгу» построила, даже на мне это отражается. Посадила на диету и кормит два раза в день. Говорит: «Что-то ты, Сократ, совсем растолстел», – передразнил я Татьяну Михайловну и продолжил: – Это только кажется, что я упитанный, вы бы видели меня после душа, выгляжу как узник замка Иф ^[18], кожа да кости.

– Между прочим, в нашем театре не все на диетах сидят, – возразил Тарантино. – Просто ты, Хичкок, не с теми людьми общаешься. Портниха, например, очень даже любит покушать и меня всегда угощает разными вкусняшками.

– Поэтому она такая и… обширная, – заметил пёс.

– Ну и что? Зато добрая и вкусно готовит. Если бы ты попробовал её мясо по-французски, ты бы так не говорил. М-м-м, лапы оближешь. – Кот мечтательно закатил глаза и добавил: – Когда я его вкушаю, она почему-то всегда говорит: «Тарантино, не торопись, а то когда ты ешь, у тебя за ушами трещит». Главное, я не слышу никакого треска, а она, видите ли, слышит.

– Так, всё, давайте свернём эту тему, а то что-то есть захотелось, – предложил я. Не знаю, как у людей, а у животных, о чём бы мы ни заговорили, все разговоры непременно заканчиваются темой еды.

За беседой мы не заметили, как фойе опустело, в театре воцарилась тишина.

– Сейчас Степановна вернётся, покормит нас, и пойдём искать место для засады, – сказал Хичкок.

Через несколько минут в замочной скважине повернулся ключ, и на пороге появилась гардеробщица.

– Ну что, голубочки мои, заждались? – улыбнулась она и, театрально нахмурив брови, посмотрела на меня: – Космонавт, говорят, ты сегодня во время спектакля шоу устроил?

Я не стал ничего отвечать, да и что можно сказать в своё оправдание, когда понимаешь, что грешен.

– Ты знаешь, зрители, конечно, в восторге, чего нельзя сказать об актёрах. Тебе повезло, что Павла Сергеевича в это время уже не было в театре, а то бы он тебе устроил нагоняй. Но ты, дорогуша, не питай иллюзий, что он об этом не узнает, он уже в курсе, ему Егор всё доложил. Так что завтра тебе достанется на репетиции.

Хм, какая я тебе дорогуша? Ты что, не видишь, что перед тобой кот?

Я испугался не на шутку. Первая мысль, которая пронеслась в голове: сбежать домой. Но Тарантино меня успокоил:

– Сократ, не переживай, режиссёр – нормальный мужик, пошумит немного, на этом всё и кончится. После того случая со мной, когда я устроил туалет на сцене, неделю обходил его стороной, а потом он сам нашёл меня и первым делом сказал: «Кот, я на тебя зла не держу». Правда, потом добавил: «Ты поступил нехорошо. После твоего поступка зрителю уже было не до спектакля, всё оставшееся время они гадали, это такая задумка или всё-таки случайность. А мне, как режиссёру, было важно их мнение, всё-таки это была премьера моей первой постановки».

У стены стояли две миски, по их размерам я понял: одна принадлежит коту, другая – Хичкоку.

– Константин Сергеевич, ваш ужин, – без малейшего намёка на юмор сказала Антонина Степановна, выкладывая корм.

Услышав её обращение, клянусь, я чуть не упал со стула, хотя друзья предупредили меня. Честно сказать, я сначала не поверил, когда Хичкок рассказал; думал, просто разыгрывают меня. Со стороны это выглядело странновато, учитывая, что бабулька говорила вполне серьёзно. Может быть, у неё не все дома?

Тарантино сладко зевнул, лениво спрыгнул с топчана и медленно, словно делал ей большое одолжение, подошёл к миске. Пока кот ел, она гладила его по голове, приговаривая:

– Кушайте, мой дорогой, кушайте.

Гардеробщица достала из нижнего ящика тумбочки одноразовую тарелку и, выложив на неё корм для меня, с ухмылкой сказала:

– Иди, ешь, акотёр ты наш.

Оказывается, не только в нашей семье, но и в театре любая информация разлетается со скоростью звука. Даже Антонина Степановна уже знала мою новую кличку. Чувствую, придётся до конца командировки ходить в акотёрах.

Пока мы с Тарантино уплетали ужин, пёс ждал своей порции, крутился возле женщины, судорожно глотая слюну и радостно виляя хвостом.

– Сейчас и тебе дам, потерпи минутку, – сказала она, подвинув к нему миску и скомандовала: – Можно.

Хм, тоже мне Маргарита Назарова ^[19] нашлась. Здесь тебе не цирк, а мы – не тигры.

Пёс накинулся на еду, как будто сто лет не ел, хотя Ирма покормила нас перед отъездом. Интересно, собаки все такие? Наша Пуха один в один как Хичкок. Да ещё ко всему ест так, что слюни летят в разные стороны, после её обеда приходится пол протирать, а иногда даже стены.

Не пойму, зачем люди заводят собак?

Какой толк от них, если они даже поесть нормально не могут, я уж не говорю о том, чтобы дом защитить от грызунов. То ли дело коты! Мало того что мы чистоплотные звери, так ещё и хозяйственные.

Я чуть не поперхнулся, когда гардеробщица подбоченилась и строго посмотрела сначала на меня, потом на Хичкока.

– Вообще-то, за ваше поведение вас бы следовало на диете подержать, – заявила она.

Ещё один диетолог сыскался. Если бы людей за малейшую провинность сажали на диету, думаю, лёгкая промышленность перестала бы выпускать одежду больше сорок шестого размера.

После ужина мы отправились прогуляться перед сном по двору театра. Антонина Степановна отворила дверь и сказала:

– Быстро сделали свои дела и назад.

Она оперлась на перила лестницы, кутаясь в тёмно-серый шерстяной платок, не спуская с нас глаз. Под её строгим надзором я чувствовал себя настоящим узником. Я же не собака, чтобы следить за каждым моим шагом. Мы, коты, – свободолюбивые животные, гуляем, где хотим и когда хотим.

Не успели мы войти с улицы в здание, как Хичкок радостно сообщил:

– Я придумал, где ты будешь сидеть в засаде.

– Где? – спросил я.