Три комнаты на Манхэттене - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Сименон cтр.№ 204

Вдоль тротуара медленно ехал автомобиль, и Эдди показалось, что он увидел в нем знакомое лицо. Из окошка высунулась рука, помахала ему, и машина остановилась.

Это оказался Билл по прозвищу Поляк. Рядом с ним на переднем сиденье расположились две девушки, позади в полумраке сидели еще одна девушка и мужчина, которого Эдди не знал. Билл не вышел из машины.

— Что ты здесь делаешь?

— Я проездом, зашел повидать мать.

Повернувшись к девушкам, Поляк пояснил:

— Это брат Тони. — И снова обратился к Эдди: — Давно приехал? Я думал, что ты где-то на Юге. Чуть ли не в Луизиане.

— Нет, во Флориде.

— Так-так, во Флориде. Тебе там хорошо живется?

Эдди сторонился Билла. Тот корчил из себя невесть что, был криклив, заносчив, его всегда окружали женщины, перед которыми он любил покрасоваться.

Каково его место в Организации? Конечно, он не на главных ролях. Билл промышлял вблизи пакгаузов, интересовался профсоюзами. Эдди подозревал, что он ссужает докерам деньги под проценты на короткий срок и скупает у них краденые товары.

— Выпьешь с нами стаканчик?

Приглашали не от чистого сердца: Билл лишь из любопытства остановил машину и даже не выключил мотор.

— Мы спешим в Манхэттен, там на двадцатой улице в модном кабаре женщины пляшут нагишом.

— Спасибо. Я иду спать.

— Как хочешь. Есть известия от Тони?

— Нет.

Разговор с Биллом был окончен. Машина отъехала. Поляк, должно быть, говорил о нем, об Эдди, со своими спутницами и с мужчиной, сидевшим позади. Что же он мог о нем сказать?

Эдди не тянуло к другим людям. Он редко впадал в уныние. Однако в этот вечер, несмотря на свое решение, он не мог заставить себя пойти спать. Ему хотелось поговорить с кем-то, кто отнесся бы к нему сердечно и кому он мог бы ответить тем же.

На память Эдди приходили лица и имена людей, которых легко было бы найти, стоило ему открыть дверь любого бара или ресторана на этой улице. Но никто из этих людей ему не подходил. Ни в ком он не нашел бы того, что искал, что ему было нужно.

Лишь втянув носом ползущий из какого-то дома запах чеснока, он подумал о Пепе Фазоли, толстом парне, своем однокашнике, который обзавелся кабачком, где всегда можно было перекусить. Небольшое длинное и узкое помещение со стойкой и несколькими столиками. Там подавали спагетти, сосиски и биточки.

Во Флориде, когда они с Эллис ели в итальянском ресторане спагетти, он иногда повторял с оттенком грусти:

— Их не сравнить со спагетти у Фазоли.

Эдди захотелось есть, и он вошел в кабачок. За стойкой два повара в замасленных халатах хлопотали у электрических плит. Официантки в черных платьях и белых передниках сновали между столиками, заложив за ухо карандаш. Казалось, что, записав заказ, они вкалывают карандаш в волосы, как гребень.

Половина мест пустовала. Радиола наигрывала что-то душещипательное. Пеп был на месте, тоже в поварском халате, еще более приземистый и толстый, чем его помнил Эдди. Он не мог не узнать Эдди, когда тот усаживался на табурет, но не бросился к нему поздороваться, может быть, он даже поколебался, прежде чем подойти.

— Я знал, что ты в нашем квартале, но не был уверен, что зайдешь ко мне.

Обычно Пеп более бурно проявлял свои чувства.

— А откуда ты мог узнать, что я в Бруклине?

— Видели, как ты входил к матери.

Слова Пепа встревожили Эдди. На улице он несколько раз оборачивался, чтобы убедиться, что за ним не следят. Но никого не заметил. А когда он выходил из дома матери, вокруг не было ни души.

— Кто меня видел?

Пеп сделал неопределенный жест:

— Черт подери, почем я знаю? Здесь топчется столько народу.

Это была неправда. Пеп знал, кто ему говорил про Эдди, почему же он не хотел сказать?

— Спагетти под соусом?

С ним обращались как с обыкновенным посетителем. Следовало отказаться, ответить, что он сыт. Но Эдди не осмелился. Точно так же, как он не осмелился отказаться от кьянти у матери. Ведь его старый товарищ мог обидеться. Он утвердительно кивнул, и Пеп повернулся, чтобы передать заказ одному из двух поваров.

— У тебя неважный вид!

Уж не сказал ли Пеп это нарочно? Эдди всегда очень беспокоило собственное здоровье. Стена перед ним была вся в зеркалах, на них мелом писали дежурные блюда. От поднимавшегося над плитами кухонного чада зеркало, перед которым он сидел, потускнело, да, вероятно, это и вообще было плохое зеркало. Эдди видел в нем свое более бледное, чем обычно, лицо, темные круги под глазами, бесцветные губы. Ему даже показалось, что нос слегка искривился, как у Джино.

— Есть новости от Тони?

Всем все известно, все в курсе его дел, все точно сговорились и, когда задавали ему этот вопрос, косились на него, словно подозревая в постыдных намерениях.

— Он мне не писал.

— А-а!

Пеп дальше не расспрашивал. Подойдя к кассе, он выбил чек.

— Ты возвращаешься во Флориду? — сквозь зубы спросил он так, словно ответ его не интересовал.

— Да, но еще не знаю когда.

Ему подали спагетти под очень острым соусом, от запаха которого его затошнило. Есть не хотелось, но он пересилил себя.

— Кофе эспрессо?

— Пожалуйста.

Двое молодых парней с другого конца стойки упорно смотрели в его сторону, и Эдди был уверен, что они говорят о нем. По-видимому, он представлялся им важной персоной. Это были новички, стоявшие в самом низу иерархической лестницы, такие, кому время от времени бросают пять долларов за какую-нибудь мелкую услугу.

Раньше Эдди доставило бы удовольствие, что на него так смотрят, но сегодня он не знал, как себя держать. Ему не нравилось еще и выражение лица Пепа, который все время вертелся возле него. Пеп, в сущности, был одним из тех, кого можно было считать другом. Эдди вспомнил, как однажды лунной ночью разоткровенничался с ним. Они шатались по улицам, и было им тогда лет шестнадцать-семнадцать. Он толковал Пепу об установленном порядке, о его необходимости и о том, как глупо и опасно отклоняться от него.

— Спагетти невкусные?

— Очень вкусные.

И Эдди постарался доесть все, несмотря на привкус подгорелого сала и обилие чеснока. Не надо было заходить к Фазоли. Не надо было заходить к матери.

Ну что такого страшного случилось бы, если бы он возвратился в Санта-Клару и позвонил Сиду Кубику, что не нашел никаких следов брата? Но он был очень исполнителен.

— Сколько я тебе должен?

— Брось.

— Ну нет. С какой стати?