Посмертный образ - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 22

Она достала кипятильник, налила воду из графина в большую керамическую кружку, достала из тумбочки две чашки, банку с растворимым кофе и коробку с сахаром.

– Ну так что, вымогатель, делать-то будем? Ксению Мазуркевич отдадим следователю?

– Отдадим, – согласно кивнул Коротков.

– А Семенцову? Стасов выжал из нее все, что смог, имеет ли смысл ему и дальше с ней работать?

– Ладно, Семенцову я возьму на себя. Конечно, Стасову не с руки проявлять жесткость, они же вроде как сотрудники одной фирмы, а мне все можно, я для нее чужой.

– Значит, так и порешим. Следователь будет проверять алиби Ксении Мазуркевич, ты – алиби Зои Семенцовой, я займусь выяснением вопроса о том, не являются ли эти милые дамы близкими подругами. У нас провисает Харитонов, – задумчиво сказала Настя. – Колобок обещал разобраться с текучкой и дать нам кого-нибудь в помощь. Видно, не получается. Что-то он молчит.

Колобком в их отделе любовно называли начальника, Виктора Алексеевича Гордеева, за коренастую крепкую фигуру и круглую лысую голову. Гордеев о своем прозвище знал, но не обижался – оно приклеилось к нему так давно, что Виктор Алексеевич рассматривал его как свое второе имя.

– И еще одно, Юрочка. Надо нам с тобой выяснить, не имела ли Алина Вазнис обыкновения принимать транквилизаторы. А то мы с тобой тут сейчас наворочаем версий, а окажется, что она сама регулярно принимала препараты. Ты позвони Смулову прямо сейчас, чтобы мы уже внесли ясность и не мучились.

Коротков покорно снял телефонную трубку и набрал номер Смулова. Тот, к счастью, оказался дома.

– Транквилизаторы? Нет, никогда. У Алины были на редкость крепкие нервы, она вообще никогда ничего такого не принимала. И даже в пятницу, когда я посоветовал ей побыть дома и успокоиться, она пила только настойку пустырника. Так она сама мне сказала. Единственное успокоительное, которое я у нее видел, – это валерьянка в таблетках. Алина, видите ли, очень боялась зубных врачей, и от страха ее даже наркоз плохо брал. Поэтому ей посоветовали предварительно принимать несколько таблеток, чтобы обезболивание было более эффективным.

– И вы никогда не видели у нее дома никаких препаратов?

– Нет, – твердо ответил Смулов. – Никогда.

Коротков положил трубку и отхлебнул кофе.

– Номер не прошел, – прокомментировал он. – Наша потерпевшая психотропными препаратами не баловалась, и вообще нервная система у нее была отменная. Боялась только зубных врачей и пила только валерьянку в таблетках. Изредка – настойку пустырника. Это все.

– Жаль, – огорченно вздохнула Настя. – Значит, придется заниматься Мазуркевич и Семенцовой. А мне так не хотелось…

– Да? А почему?

– Да ну их. – Она вяло махнула рукой. – С женщинами всегда трудно. Врут, врут, одно на другое налепляют, потом разлепить невозможно. Тем более одна – алкоголичка, другая – с бешенством матки. Такие в жизни ни одного слова правды не скажут, будут голову морочить до помрачения рассудка. Знаешь, почему с мужиками проще? Если его припереть к стенке и доказать, что он сказал неправду, у него руки опускаются сразу. После этого с ним работать – одно удовольствие. А бабы – они по-другому устроены. Им не бывает стыдно, когда их уличаешь во лжи, у них прямо азарт какой-то просыпается, до того им хочется тебя обмануть, лапшу тебе навешать. Ты им, мол, неправда ваша, тетенька, а они тебе в ответ: нет, правда, и не знаю я, кто вам сказал такую глупость, кто меня уличил во лжи. А есть и посложнее вариант: да, я сказала вам неправду, но это потому, что… И дальше загоняет тебе еще большее вранье. А когда ты ее и во второй раз уличишь, она начинает рыдать и рассказывать тебе страшную историю про какую-нибудь кошмарную тайну, которую ни в коем случае нельзя разглашать, поэтому она и говорила неправду все это время. Во имя сохранения тайны, так сказать. Ох, Юрочка, бабы – страшная штука.

– Можно подумать, – фыркнул Коротков. – А сама-то ты кто будешь?

– Я, миленький, не баба, – улыбнулась Настя. – Я – сыщик женского пола. Две большие разницы и одна маленькая.

* * *

«Сливки» Настя сняла сразу, позвонив Стасову и попросив его выяснить, не являются ли Ксения Мазуркевич и Зоя Семенцова близкими приятельницами. Ее вопрос показался Стасову более чем странным.

– Да что у них может быть общего? – удивился он. – Жена президента и спившаяся актриса.

– Я тоже так думаю. Но ты все-таки узнай, ладно? Может, они в школе вместе учились, или в институте, или в молодости время проводили в одной компании. Может, в больнице вместе лежали. Знаешь, всякое бывает. Слава, ты пойми меня правильно, мне на данном этапе не нужна правда, мне нужно общественное мнение. Я хочу понять, официально считается, что они хорошо знакомы или что они не имеют друг к другу никакого отношения. А уже потом я буду шагать дальше.

– Ах это, – с облегчением ответил Стасов. – Ну это я быстро. Минут через десять перезвони мне.

Через десять минут Настя услышала от него примерно то, что и ожидала: когда девять лет назад создавался «Сириус», заслуженная артистка Зоя Семенцова была одной из первых, кого пригласили для подписания контракта. У нее была хорошая репутация добросовестной и трудолюбивой актрисы, не замеченной в склоках и интригах. Пригласили ее по инициативе Леонида Сергеевича Дегтяря, который знал Зою давно и которому для его фильмов-опер нужна была актриса среднего возраста. В операх для женщин такого плана пишут партии меццо-сопрано и контральто: Графиня в «Пиковой даме», Флора в «Травиате», Ульрика в «Бале-маскараде». Ксения никакого интереса к личности Семенцовой не проявляла и даже, когда у той случилось несчастье, не сочла нужным выразить ей соболезнование, хотя все в «Сириусе» без исключения ходили к Зое в больницу или присылали цветы и записки. Одним словом, Ксения Семенцову знать не знала.

Что же до самой Семенцовой, то она никогда никому не говорила и даже не намекала, что близко знакома с женой президента. Встречаясь на сборищах и тусовках, премьерах и презентациях, они вежливо кивали друг другу и расходились.

– Слушай, Слава, а тебе это не напоминает застарелую вражду? – спросила Настя, выслушав отчет Стасова.

– Нет, мне это напоминает Лабрюйера, – усмехнулся тот в ответ. – Если не ошибаюсь, это он написал: когда мужчина и женщина, встретившись на людях, расходятся по разным углам, не поднимают друг на друга глаз и не обмениваются ни словом, все сразу понимают, что это означает.

– Ну, в общем, ты прав, – согласилась Настя. – Так или иначе, факт давнего знакомства придется проверять. Сильно подозреваю, что наши дамы его старательно скрывают. Кстати, как девичья фамилия Ксении?

– Козырева. Я же тебе говорил, она дочь банкира Козырева Валентина Петровича. Забыла?

– Нет, я помню, но иногда дети носят фамилию матери или ее второго мужа, поэтому я и спросила.