Домик в Оллингтоне - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Троллоп cтр.№ 139

– Прощайте, леди Думбелло, – сказал он на другой вечер. – Завтра рано утром я уезжаю.

– Прощайте, мистер Поллисер.

Говоря это, она улыбнулась так очаровательно, но все-таки не научилась еще называть его запросто Плантаженетом. Мистер Поллисер отправился в Лондон и тотчас принялся за дело. Тщательно составленная, предлинная речь сошла с рук с большой для него честью – с похвалой того спокойного и неизменившегося свойства, которое как-то особенно идет к подобным людям. Речь была почтенная, скучная и верная. Люди слушали ее или, нахлобучив шляпы на глаза, дремали, показывая вид, что слушают. На другое утро «Daily Jupiter» напечатал о ней передовую статью, которая, однако же, по прочтении наводила на читателя сомнение, следует ли мистера Поллисера считать великим знатоком финансовой науки или нет. Мистер Поллисер, говорила газета, мог сделаться лучезарным светилом для денежного мира, блестящею славою для банкирских интересов. Но в этих делах, легко могло случиться, что он оказался бы блудящим огнем, слепым вожатым, человеком, которого можно считать весьма респектабельным, но не глубокого ума. Кто же поэтому в настоящее время, решится рисковать доверием к себе, объявив положительно, что мистер Поллисер понимал или не понимал свой предмет? Читая газеты, мы остаемся недовольны всеми известиями, которые может доставить нам вселенная и человеческий ум, мы требуем от них того, чего могли бы требовать, если бы ежедневные листки являлись к нам из мира бесплотных духов. Заключение из этого такое, что газеты принимают на себя вид, как будто они действительно приходят из мира духов, но предсказания их бывают весьма сомнительны, как это бывало с искони века.

Плантаженет Поллисер хотя и остался доволен этой статьей, чувствовал, однако же, в то время, когда сидел в своих комнатах в Альбани, что для полноты счастья ему чего-то недоставало. Настоящий род его жизни был очень хорош. Честолюбие – вещь великолепная, а ему, как Плантаженету и будущему пэру государства, следовало избрать политику своей профессией. Нельзя ли ему проводить часок другой в тени с Амариллой? Не скучна ли, не тяжела ли его настоящая жизнь? С той минуты, как ему объявили, что леди Думбелло улыбалась ему, он гораздо больше думал о ее улыбках, чем следовало бы для пользы статистики. Казалось, что в его организм ввели новую вену и что кровь переливалась в нем в тех местах, где прежде вовсе ее не было. Если бы он увидел леди Думбелло прежде лорда Думбелло, не мог ли бы он жениться на ней? О! если бы это так случилось и если бы она была просто мисс Гранти или леди Гризельда Гранти, смотря по обстоятельствам, ему казалось, что тогда он мог бы объясняться с ней гораздо свободнее. В настоящее же время задача эта казалась для него чрезвычайно трудною, хотя он и слышал о людях из его среды, которые всю свою жизнь занимались подобными проделками. С своей стороны, я полагаю, что закоснелые грешники многочисленнее обыкновенных.

В то время как он сидел в своей квартире, к нему пришел некто мистер Фотергилл. Мистер Фотергилл был джентльмен, заведовавший делами дяди мистера Поллисера – умный человек, знавший очень хорошо, с которой стороны намазывается масло на кусок хлеба. Мистер Фотергилл весьма естественно старался сблизиться с наследником, но стоять на стороне своего патрона было главною обязанностью в его жизни, в эту обязанность он не позволил вмешиваться ничему и никому. При настоящем случае мистер Фотергилл был очень любезен, поздравлял будущего, по всей вероятности, своего патрона с сильной речью и предсказывал ему политическое могущество с большею уверенностью, чем газеты, которые явились или, пожалуй, не явились из бесплотного мира духов Мистер Фотергилл пришел сказать несколько слов по серьезному делу. Так как все деньги мистера Поллисера проходили через руки мистера Фотергилла и так как влияние на выборах в пользу мистера Поллисера приобреталось с помощью того же мистера Фотергилла, то ему нередко приводилось заходить для объяснений. Сказав несколько слов по необходимым делам, он говорил еще столько же слов, которые оказывались необходимыми и нет, смотря по обстоятельствам.

– Мистер Поллисер, – сказал он. – Удивляюсь я, почему вы не подумаете о женитьбе. Надеюсь, вы извините меня.

Мистер Поллисер далеко не был расположен к извинению, не вставая с кресла, он выпрямился и принял позу, которою предполагалось обнаружить первые признаки оскорбленного достоинства. Довольно замечательно, однако, в эту минуту он действительно думал о женитьбе. Что было бы с ним, если бы он знал прекрасную Гризельду, прежде чем состоялся союз ее с Думбелло? Женился ли бы он на ней? Был ли бы он счастлив, если бы женился на ней? Само собою разумеется, что теперь хотя он и чувствовал себя влюбленным в леди Думбелло, но не мог жениться на ней, тем более, что эта леди, к несчастью, имела законного мужа, хотя он и думал о женитьбе, но ему крайне не понравилось, что с этим же самым предметом так грубо обращаются прямо к нему, и еще кто? ни больше, ни меньше как агент его дяди. Мистер Фотергилл, как умный и проницательный человек, сейчас же заметил признаки оскорбленного достоинства. Но, по правде сказать, он не обратил на это большого внимания, по всей вероятности, он имел поручения, которые занимали его более всего другого.

– Надеюсь, мистер Поллисер, вы извините, я говорю это потому, что боюсь некоторого… некоторого, так сказать, уменьшения в добром согласии между вами и вашим дядей, а что-нибудь подобное такой вероятности было бы до крайности жалко.

– Я, по крайней мере, ничего не знаю о подобной вероятности.

Мистер Поллисер сказал это с особенным достоинством, но на последнем слове подумал, не солгал ли он при этом случае.

– Быть может, весьма быть может. Я надеюсь, что вовсе нет подобной вероятности. Но вы знаете, что герцог весьма решительный человек, особливо когда захочет поставить на своем, и к тому же он так много имеет в своей власти.

– Меня, однако, мистер Фотергилл, он не имеет в своей власти.

– Нет, нет, нет! В нашем государстве ни один человек не имеет власти над другим, как это можно! Но все же вам известно, мистер Поллисер, даром не пройдет тому, кто прогневит его, вы согласны с этим?

– Я первый не хотел бы прогневить его, это очень естественно. Я, впрочем, такой человек, что никого не хотел бы прогневить.

– Совершенно справедливо, особливо герцога, в руках у которого все его состояние. Решительно все, потому что не сегодня так завтра он может жениться, если ему вздумается. Наконец он вел такую примерную жизнь; по правде вам сказать, я не видал человека, который бы в его лета обладал таким крепким здоровьем.

– Приятно слышать.

– Я уверен в этом, мистер Поллисер. А если бы он разгневался?

– Я постарался бы перенести его гнев.

– Так, конечно так, вы бы и сделали это. Но, по-моему, не мешало бы не доводить его до гнева, особливо когда во многом от него зависишь.

– Мистер Фотергилл, уж не дядя ли подослал вас ко мне?

– О, нет, положительно нет, ничего подобного не было. Он как-то на днях проронил несколько слов, которые заставили меня подумать, что он не совсем… не совсем… спокоен относительно вас. Мне давно уже известно, что ему приятно было бы иметь перед глазами прямого наследника своему состоянию. Однажды утром, не знаю, насколько мои догадки могут быть основательны, но мне показалась, что у него было намерение сделать большие перемены в настоящих своих семейных распоряжениях. Он не сделал их, вероятно, это была одна фантазия. Вы только подумайте, мистер Поллисер, что может сделать одно слово его! А если он раз скажет слово, то никогда от него не отступится.