Россия: народ и империя - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Хоскинг cтр.№ 43

Этот меморандум, вероятно, стал первым значительным образцом характерного впоследствии для России жанра: осуждения и обличения, сопровождающегося мелодраматическими картинами апокалиптических опасностей, грозящих стране от некоего международного богопротивного заговора и внутреннего раздора, чинимого безответственными и злонамеренными людьми в самой России. В начале XIX века теми злобными духами были масоны, вольтерьянцы и пиетисты; позже к масонам присоединились евреи. Во всех подобных осуждениях и обличениях чувство внешней уязвимости сочеталось с ощущением внутренней слабости, порождаемой отчуждением элиты от народа. Страх и злоба, вызываемые подобными писаниями, усиливались таинственностью и отсутствием публичных дискуссий по трудным вопросам, созданием атмосферы, в которой самые нелепые измышления казались правдоподобными.

Александр, конечно, оказался очень восприимчивым к внушениям Фотия. Всю свою жизнь император разрывался между желанием просветить и освободить свой народ и страхом перед тем, что подобные попытки вызовут бунты и ослабят политический порядок. В последние годы жизни из-за распространения в России тайных обществ эти страхи особенно усилились. Естественно, Александр связывал эти тайные общества с обществами в Германии, Италии и Испании, угрожавшими миру и стабильности в Европе, гарантом которых являлся столь лелеемый царем Священный Союз. Как заметил историк Александр Пыпин, «фантом какого-то тайного громадного заговора, охватывающего всю Европу и проникшего в Россию, носился в его воображении и, при мистическом настроении ума, мог принимать там большие размеры».

Александр надеялся, что «Библейское общество» вооружит простых людей против атеизма и мятежей. Теперь его предупреждали, что, наоборот, именно «Библейское общество» является частью заговора, а его члены — замаскированные революционеры. Прежде чем принять решение, император прошел все муки сомнений и в конце концов не стал закрывать «Библейское общество», но отстранил от руководства Голицына, назначив на его место человека, обладающего, с точки зрения православной церкви, безукоризненной репутацией — Серафима, митрополита Новгородского. В то же время Александр разделил сверхминистерство, восстановив Святейший Синод в его прежней функции единственного руководителя православной церкви.

Главой Министерства образования Александр назначил адмирала Шишкова, ревностного защитника церковнославянского языка. Не теряя времени, адмирал оказал давление на Серафима, чтобы остановить публикацию Библии на русском языке. «Как, сказал я с жаром, — рассказывает Шишков. — Кто из нас не разумеет церковной службы? Разве только тот, кто, отрекшись от отечества своего, забыл и язык свой?.. И может ли мнимая надобность сия, уронив важность священных писаний, произвесть иное, как не ереси и расколы?»

Серафима не пришлось долго убеждать. Публикация катехизиса и писаний на русском была запрещена, и подобные попытки в этом направлении уже не предпринимались. Характерно, что продолжение изданий тех же писаний на других «простонаречиях» не тревожило православных иерархов, зато Святейший Синод приказал сжечь тысячи копий Пятикнижия, которые уже были отпечатаны на русском языке.

Остановка издания русской Библии имела роковое значение, на полвека отодвинув то время, когда простые люди смогли прочитать священные писания на том языке, который знали и которым владели. Петр Великий учредил нечто вроде протестантской революции в церкви, но оставил ее опасно незавершенной, так как она не была дополнена массовым приобщением населения к чтению писаний. Без этого господство государства внутри церкови всегда угрожало опустошить его духовную жизнь. В результате стала возможной ситуация, описанная Лесковым в рассказе «Однодум», когда героя все считают смешным и, возможно, опасным чудаком только потому, что он регулярно читает Библию просто так, для себя.

Тем временем те дворяне, которые продолжали вдохновляться идеями Александра I о конституционном порядке и правлении закона, постепенно отходили на задний план. В офицерских столовых русской армии и в масонских ложах столичных городов воцарились возмущение и отчаяние: становилось все более ясно — император так увлекся военными поселениями и религиозным евангелизмом, что его уже не интересуют вопросы облегчения доли простых людей, и конституциями царь вознаграждает поляков и финнов, но не русских.

Таких дворян было относительно немного, но они были молодые, некоторые занимали высокие посты, большинство повидали жизнь за границей, когда учились или воевали. Именно они начинали создавать тайные общества по масонскому образцу и разрабатывали планы, к которым — как им хотелось верить — император когда-нибудь вернется. Однако некоторые еще на ранней стадии поняли — действовать придется без официальной поддержки, возможно, подготовив заговор для свержения существующей системы. Со своей стороны Александр в частных беседах признавал, что не снимает с себя ответственности за их интриги. Когда в 1821 году императору сообщили о существовании тайных обществ, имеющих практические цели, Александр якобы горестно заметил: «Вы же знаете, я сам разделял и поощрял эти иллюзии и ошибки. Не мне быть суровым».

Восстание, поднятое дворянами, состоящими в тайных обществах, тяжким бременем легло на правление младшего брата Александра, но именно Александр своей двусмысленной и нерешительной политикой создал необходимые условия для подобного восстания ^[4].

Внезапная смерть императора 19 ноября 1825 года повергла все тайные общества в состояние кризиса. Их члены рассматривали возможность вооруженного восстания в 1826 году, но подготовка к нему была далека от завершения. Кончина государя поставила членов тайных обществ перед ситуацией, которую те рассматривали иногда как идеальную для того, чтобы заставить преемника императора принести клятву на конституции или самим захватить бразды правления. Особенно благоприятствовало этой идее то, что с наследованием получилась неразбериха, и пока гонец ездил в Варшаву за подтверждением, что Великий князь Константин действительно отказался от престола, заговорщики воспользовались передышкой, чтобы попытаться убедить расквартированные в столице полки присоединиться к ним. Особых успехов они не добились, но зато, благодаря неизбежным в таких случаях утечкам, Великий Князь Николай, следующий преемник, узнал о происходящем.

В конце концов, когда в Санкт-Петербург поступили достоверные сведения об отказе Константина от трона, заговорщикам поневоле пришлось решаться — выступить незамедлительно или потерять веру в себя. 14 декабря они вывели на Сенатскую площадь все силы, которые смогли собрать, и объявили — без всякого на то основания, — что Константин намеревался ввести в стране конституцию, но ему не позволили это сделать. Таким образом, заговорщики сфабриковали еще одну легенду о «самозванце» и вовлекли в нее солдат, заверив, что Константин якобы сократит срок службы и повысит жалованье. Действиям вождей заговорщиков не хватало ни уверенности, ни согласованности. Князь Сергей Трубецкой, назначенный «диктатором» для захвата власти и на период временного правления, просто сбегает с места событий и позднее находит убежище в австрийском посольстве. Один из заговорщиков убивает Милорадовича, генерал-губернатора Санкт-Петербурга, посланного Николаем для переговоров. Не последовало никаких решительных шагов по привлечению на свою сторону офицеров, солдат или гражданских лиц. В итоге Николай с неохотой — не хотелось начинать правление с орудийных залпов — приказал разогнать мятежников при помощи артиллерии, что и было сделано с большим кровопролитием.