Перевоспитать охламона - читать онлайн книгу. Автор: Натализа Кофф cтр.№ 36

Ревность.

Эта гадина поселилась в его душе и основательно портила жизнь, поднимая свою ядовитую голову и настырно отравляла мозг. Особенно, когда пигалица улыбалась не ему, Василию, а «левым» типАм. И ладно бы, отцу улыбалась, или Михалычу, да даже с Вовчиком Барин готов был мириться. Но как заставить заткнуться гадюку-ревность, когда Васька замечал заинтересованные взгляды посетителей ресторана, которым хотелось вмазать так, чтобы зубы ссыпались в кулак, когда представлял, как девчонка сидит на своих занятиях, а кругом табун молодых озабоченных парней, которые того и норовили влезть девчонке под юбку. Нет, Басю это сильно напрягало. Вот и психовал он, часто срывался, орал, хамил. Еще вчера он втайне надеялся, что его чуть попустит, когда отношения сдвинуться, изменятся, когда они переспят, а сейчас, проснувшись, понял. Нет, ни хрена не изменится. Вот и сейчас, лежат вдвоем в его спальне, на пару километров нет ни одного свободного мужика, а все равно ядовитые мысли выворачивают всю душу наизнанку. Стоит представить, что пигалица не просто улыбается кому-то, а этот кто-то позволяет себе много чего. И все, Васька уже готов биться головой о стену.

— Б***! — ругнулся он шепотом, осторожно выдохнув.

Груня все так же лежала, размеренно сопя в его плечо. Нет, нужно бы немного остыть. Иначе проснется девчонка, а он снова нахамит на пустом месте. Не дело это. Не дело.

Васька аккуратно выполз из-под девичьих рук. Постояв секунду около постели, гадая, проснется девчонка или нет, убедившись, что пигалица спит крепко, пошел в душ.

Прохладная вода остудила бурлившие чувства, как и проснувшееся вместе с телом желание. Обозвав себя пару раз дураком и тупицей, Василий натянул спортивные штаны и майку на мокрое тело и, прихватив полотенце, осторожно вышел из спальни.

Боксерская груша, висевшая в спортзале в подвале, сослужила отличную службу. После тренировки, капельку уставший, но в то же время бодрый, Барин, запихав поглубже идиотские мысли, утирая пот, поперся на кухню. На часах — без пяти минут восемь. И Василий не очень рассчитывал встретить кого-нибудь из родни. Но ошибся. У плиты колдовал батя в одних трениках и с мокрыми волосами.

— Думал, отсыпаться будешь, — хмыкнул Васька, хитро глядя на родителя, — Молодожены, как-никак.

— Мал еще, батю учить, — хмыкнул Пал Палыч, отвесив сыну подзатыльник.

Васька в ответ промолчал. Налил в кружку кофе и, прислонившись к столку бедром, сделал большой глоток. Наблюдать за отцом было приятно. Он методично и аккуратно выкладывал еду на большую тарелку, прикрывал ее металлической крышкой, чтобы не остыла. Рядом ставил небольшой чайник с горячим чаем. Даже откуда-то добыл мелкую вазу для цветочка, срезанного с клумбы в саду.

— Бери пример, охламон, — шутливо ткнул Пал Палыч сына под ребра локтем и сунул в свободную руку Васьки такую же невысокую и узенькую вазу под цветок.

Васька секунду смотрел недогоняющим взглядом на поднос с завтраком, который приготовил отец, потом перевел взгляд на свою руку с зажатой в ней вазой.

— Бать, а я это… я ж не знаю… — растерянно произнес Василий.

— Хочешь жить, умей вертеться, — хмыкнул Пал Палыч и, насвистывая веселенький мотивчик, ушел к маме Нюре наверх.

— Мдааа, засада, — решил Василий.

Постояв еще секунду, Васька решил, что вот такой мелочью его не сломить. Нашел поднос, порылся в холодильнике. Умудрился даже вполне симпатично, по его мнению, сложить закуски. Даже тост поджарил, так, на всякий случай. Влил в кружку еще порцию кофе, во вторую — чай, и отправился на поиски цветочка.

В саду, поежившись от пронзительного осеннего ветра, Васька решил так: поскольку он в растениях ни черта не смыслит, будет искать то, что влезет в вазу, ну и то, что не успело завянуть после первого снега. Приглядевшись и повздыхав над клумбами бати, Барин сорвал какой-то белый цветок. Повел носом. Запах, если честно, так себе. Но на вид вроде ничего.

Сунув цветок в вазу, Барин вернулся на кухню, прихватил поднос с завтраком и отправился в спальню.

Пигалица еще посапывала, мило пряча нос в подушку, на которой спал Васька. Настолько его душу согрела эта картинка, что он готов был прямо вот так, как есть, потный после тренировки, сигануть в кровать. Насилу сдержался. Поставил поднос на тумбочку и ушел в душ.

Спустя несколько минут, Василий Павлович явился из душа, свежий, улыбающийся, в одном полотенце. Вообще, он собирался выйти голышом. А что? Пусть Грунька привыкает к нему такому. Но потом решил, чего коней гнать-то? Девчонка совсем. А тут он со всем своим хозяйством в полном боевом состоянии. Испугается еще его пигалица. В общем, явился Барин из ванной комнаты, и наткнулся на хохочущую девчонку, скрючившуюся в их постели. Смех был приглушенным, поскольку Груня уткнулась лицом в подушку. А Васька вдруг начал переживать.

— Грунь, что стряслось? У тебя истерика? — осторожно спросил Василий, присаживаясь на край постели и поглаживая девчонку по вздрагивающим от смеха плечам и затылку.

— Аааа! — уже громче смеялась Груня, — Васька, ты чудо!

Васька позицию полностью разделял, но, тем не менее, опасливо поинтересовался:

— Зайчонок, а ты с чего такая веселая?

— Вася! — хрюкнула Груня и отодвинула подушку от лица, — Ты у меня жуткий оригинал, то розы даришь охапками, то вот это!

Девчонка ткнула пальцем в вазу, стоявшую на подносе. Васька хмуро и придирчиво осмотрел белый пушистый цветок на тонком стебле.

— И?

— Вась, это тысячелистник, — смеялась Груня, утирая слезу, брызнувшую из глаз.

— И? — повторил Васька, с сомнением глядя на цветочек.

Нет, надо бате сказать, не хрен выращивать цветы со странным названием.

— Это сорняк, Васенька, — пояснила Груня, — Травка. Все другие уже завяли, а эта стоит.

Васька бросил убийственный взгляд на предательский цветок. То-то он ему сразу не понравился. Сорняк, мать его раздери!

— Косяк, что сказать, — вздохнул Василий Павлович и, взяв пресловутый цветочек, подошел к окну, открыл его и выбросил растение обратно в сад.

Груня уже не смеялась, так, хихикала тихонько и улыбалась. А Васька был милым. Капельку растерянным, даже, кажется, смущенным. Но всего мгновение. Потом он наглым образом забрался на постель и притянул Груню к себе на колени.

— Исправлюсь, — пообещал Василий, отводя спутанные волосы с лица своей пигалицы.

Груня, смутившись, отвела глаза. А потом смутилась еще больше. Ведь взгляд уперся в широкую грудь уже почти лежащего под ней парня. Поерзав, пытаясь улечься удобнее, Грунька взмахнула ресницами и столкнулась с карими глазами, ставшими вдруг темными.

— Как ты себя чувствуешь? — без тени улыбки спросил Василий, его руки уже двинулись к бедрам, а потом и вовсе скользнули под одеяло, разгоняя кровь по обнаженному телу.