Наследство из Нового Орлеана - читать онлайн книгу. Автор: Александра Риплей cтр.№ 113

Идемте со мной, Мэри. Я хочу показать вам кое-что, что принадлежало моему отцу. Прошу вас. Это займет немного времени.

Жюльен провел ее в гостиную. Когда он открыл шторы, перед ее глазами предстал мир, сплошь состоящий из позолоты, хрусталя и дорогой парчи. Мэри раскрыла рот при виде всего этого.

– Таков был мир, который мой отец считал своим: дореволюционная Франция. Он привез это с собой, когда ему удалось бежать от разъяренной толпы. Из всей семьи уцелел он один – остальных отправили на гильотину.

Он поехал в Новый Орлеан, потому что тогда это был французский город. И устроил в своей комнате маленький Версаль, в котором правил, словно Людовик XIV, король-солнце. Его слово было законом и обжалованию не подлежало. То есть так было для всех, кроме Мари-Кристин.

Как сейчас вижу ее на цыпочках входящей в эту дверь. Отец всегда сидел в этом большом кресле, а она подкрадывалась к нему сзади и закрывала ему глаза руками, требуя, чтобы он угадал, кто это.

Отец был степенным пожилым человеком. Он всегда ходил в панталонах и длинных сюртуках, волосы его были белы, словно он их припудривал. Ему было уже за шестьдесят, когда родилась Мари-Кристин. Однако ей удавалось разыграть его. «Я мадам де Помпадур, – прохихикает она ему, – ваша фаворитка».

Вероятно, он любил ее без памяти. И поэтому так ожесточился, когда она воспротивилась его воле. Она разбила его сердце.

Он нашел ей прекрасную пару, женихом ее должен был стать француз, как и сам папа, некий Жиль Д'Оливэ, симпатичный молодой человек. Во Франции у него был бы высокий титул виконта, но его родители, как и наш отец, покинули страну во время Революции. Правда, они оказались не столь предусмотрительны, и, в сущности, у них ничего не осталось. Однако Жиль сумел сколотить изрядное состояние, к двадцати годам он владел плантацией площадью в тысячу акров, а к тридцати его владения расширились до десяти тысяч. И отец дал согласие на его брак с Мари-Кристин. Пообещав поистине королевское приданое.

Но накануне свадьбы, Мэри, ваша мать сбежала с человеком, с которым познакомилась в тот же день. Это был ваш отец.

Папа чуть с ума не сошел. Он вычеркнул ее имя из генеалогического древа Сазераков, которое восходит к десятому веку, и приказал уничтожить все ее личные вещи – одежду, книги, всякие безделушки. Он даже запретил домашним произносить ее имя. Письма, которые приходили от Мари-Кристин, он отсылал назад. Он не писал ей и остальным запретил писать.

И то роковое письмо, которое пришло от вашего отца, было также отослано обратно. С ужасом вспоминаю я тот день. Мари-Кристин умерла, а нам не позволялось даже оплакать ее. Maman целовала землю у его ног, умоляя разрешить упокоить тело Мари-Кристин в фамильном склепе, но он был непреклонен.

Теперь вы понимаете, Мэри, почему разговор о вашей маме причиняет Maman такую жгучую боль и, чтобы унять ее, ей нужен опий?

Мэри слушала, глядя на него широко распахнутыми глазами.

– Какая страшная трагедия, – произнесла она. – Бедная ваша матушка. По крайней мере, ей не в чем себя упрекнуть – не она, а ваш отец проявил жестокость.

Плечи Жюльена опустились.

– Maman помогла Мари-Кристин бежать – она всегда и во всем ей потакала. – Он выпрямился, прокашлялся. – Однако не будем унывать. В этой комнате есть одна вещь, которая никогда не принадлежала отцу. Видите портрет слева от вас, возле окна? Это портрет Мари-Элен Вежерано, вашей прапрабабушки по линии матери. Благодаря ему мы сумели вас найти. Взгляните на свои руки.

Мэри смотрела на портрет не дыша. У этой дамы руки были точно такие же, как у нее, и держали они тот самый веер, что хранился в шкатулке.

– Так вы останетесь, Мари? – спросил Жюльен.

– Да.

Мэри пришла в магазин, чтобы поговорить с Ханной и Альбертом. Они оба были очень рады за нее.

– Я еще не поняла, к лучшему это или нет, – сказала Мэри, – но обещала остаться у них на год. Однако я сказала своему дяде… Все никак не могу привыкнуть ко всему этому… в общем, я сказала ему, что буду продолжать работать до тех пор, пока не смогу найти себе замену. Уверена, что мы могли бы нанять служащего из какого-нибудь другого магазина, и платить ему можно будет гораздо меньше, чем мне, поскольку у него не будет доли в прибыли. Мне деньги не нужны. Жюльен говорил что-то о каких-то моих акциях, так что особой нужды в деньгах я испытывать не буду.

Ханна и Альберт обменялись виноватыми взглядами.

– Понимаешь, Мэри, нам нужно тебе кое-что сообщить, – сказала Ханна. – Мы решили поехать за границу. Увидев картину Гойи в вашем доме, Альберт понял, что ему следует поучиться живописи в Европе.

– Это все дело техники, – сказал Альберт, – только техники, я уверен. Мне нужен лишь опытный учитель, знакомый с техникой старых мастеров. Увидев сами полотна, я сумею разобраться, как им удавалось создать такой эффект. И без труда усвою их приемы. Мне мешает то, что у моего здешнего учителя в Филадельфии имелись только копии.

– Нам удалось скопить достаточно денег, чтобы прожить в Испании год-другой, – сказала Ханна. – Или в Лондоне, – добавила она шепотом. – Боюсь, нам никогда не одолеть испанского.

– И когда вы хотите ехать? – спросила Мэри.

По словам Ханны, они хотели бы уехать как можно скорее. Плата за аренду магазина и за квартиру была внесена по май включительно, таким образом, у них оставалось еще недели три. Времени на сборы вполне достаточно – главным образом, чтобы продать товары какой-нибудь модистке и рассчитаться с Сесиль. Они вполне смогут уладить это и без Мэри, так что ей не придется навещать их партнершу в ее новом доме на Сент-Питер-стрит.

Последнему обстоятельству Мэри была особенно рада.

Вернувшись домой, Мэри застала Жюльена Сазерака. Он мерял шагами длинный коридор дома на Ройал-стрит.

– Вам удалось уладить свои дела? – осведомился он. – Как скоро вы сможете прекратить свою работу в магазине?

– Раньше, чем предполагала, – ответила Мэри. – Я ее уже закончила. Теперь я свободна. – На самом деле Мэри чувствовала себя расстроенной. Магазин значил очень много в ее жизни.

– Вот это замечательная новость, клянусь! – Жюльен от радости чуть в ладоши не хлопал. – У меня тоже есть для вас хорошая новость. Пока вас не было, явилась Селест. К счастью, Maman отдыхала, и ей не пришлось присутствовать при этой отвратительной сцене. Мари, Селест сюда больше не вернется. Ее увезли. Возле Натчеза имеется больница, где содержатся люди с подобными расстройствами психики.

Мэри не хотелось представлять подробности этой сцены. На полу все еще валялись осколки разбитого зеркала, а на стене, где когда-то висело это самое зеркало, темнело пятно. Исчезла и вся мебель из холла, а также ковры. Жюльену пришлось сменить одежду, и один рукав его сюртука казался толще другого. По всей видимости, рука у него была забинтована.