Наследство из Нового Орлеана - читать онлайн книгу. Автор: Александра Риплей cтр.№ 115

Жюльен был не слишком обрадован этим заявлением, однако без возражений принял условия Мэри.

Позже, когда явились остальные родственники, Мэри поняла, что Жюльену, вероятно, нелегко далось его молчаливое согласие. Потому что все остальные, за исключением бабушки, относились к нему с неизменным почтением, как к главе семейства. Для них слово Жюльена было законом.

«А для меня – нет, – подумала Мэри. – Мне он уступает во всем». И опять ее шея покрылась гусиной кожей – Мэри узнала это чувство, удовольствие, которое рождает власть. Баронесса была права, сказала себе Мэри. Власть гораздо более волнующее чувство, чем любовь. Любовь не дала мне ничего, кроме боли и беспомощности. Но теперь настала моя очередь диктовать условия. А это гораздо приятнее.

Она старалась быть любезной и внимательной к новой родне, но, в сущности, ее мало заботило их мнение о ней. Она запомнила их имена и даже умудрялась не путать имена детей, что было непросто, поскольку детей оказалось невероятное множество. Семья Сазерак в этом смысле мало отличалась от других креольских семейств.

Жена Жюльена, Элеанор, оказалась привлекательной женщиной. Она была заметно беременна. Хотя ей не было еще и тридцати, у нее уже было семеро детей – пятеро мальчиков и две девочки, которых она, светясь от гордости, представила «кузине Мари».

У Ролана, другого ее дяди, младшего брата Жюльена, было четверо, кроме того, у его жены, Дианы, было двое детей от первого брака. Ролан женился шесть лет назад на вдове.

Лишь Бертран, самый младший брат, в свои тридцать шесть все еще оставался холостяком. С ним они сошлись ближе всего. Когда Жюльен представил ей его, Бертран поцеловал Мэри руку и тут же подхватил ее под ручку.

– Братец, не корчи кислую мину, – рассмеялся он. – Я всего лишь хочу прогуляться со своей племянницей по залу. – При этом он подмигнул Мэри. – Там, в гостиной, в буфете имеется графинчик с виски.

– Как жаль, что вы моя близкая родственница, – сказал он, прогуливая ее по залу. – Говорят, вы наследница неслыханного состояния. Я бы и сам не прочь приударить за вами. Но Жюльен ни за что не даст нам своего благословения. Увы и ах! Каждый встречный-поперечный холостяк в Новом Орлеане будет ходить вокруг вас на задних лапках, в то время как я буду прозябать в гордом одиночестве. А что я стану делать без своих приятелей, с кем я буду веселиться?

Вам наверняка наболтают про мою распутную жизнь, Мэри, но верьте мне, я вовсе не столь уж пропащий. Просто я люблю немножко поразвлечься и не горю желанием обзаводиться потомством. Поэтому в семье меня считают уродом, однако вне ее я имею репутацию замечательного парня. И я надеюсь, что мы подружимся.

Мэри заверила его, что она тоже на это надеется.

В действительности он ее мало интересовал. Ее мысли были заняты совсем другим.

В последующие дни у Мэри было немало возможностей насладиться своей новой властью. Вместе с Mémère она побывала в магазине мадам Альфанд. Сидя в маленькой гостиной, где принимали знатных клиентов, и потягивая кофе из чашечек, они слушали, как мадам расписывала во всех красках достоинства платьев, которые можно заказать в ее ателье. Мэри не произнесла не слова. Анна-Мари Сазерак понятия не имела, какие тяжелые испытания выпали на долю ее внучки в этом заведении. Когда они вышли, она с удивлением спросила Мэри, отчего, по ее мнению, мадам Альфанд так суетилась.

– Не знаю, Mémère, – сказала Мэри. Она хорошо представляла себе отчаяние мадам Альфанд, когда такие богатые клиенты покинули ее мастерскую, ничего не заказав.

«Подожди же, – мысленно пригрозила Мэри своей бывшей работодательнице. – Это еще не все, ты у меня попляшешь».

А еще позже Мэри наблюдала с противоположной стороны улицы, как несколько полицейских арестовали Розу Джексон в ее роскошном особняке, в котором скрывался бордель. Они опечатали дверь, повесив табличку, на которой было написано: «Опечатано. Имущество конфисковано и передано в распоряжение муниципалитета».

По ее просьбе Жюльен обмолвился парой фраз с нужными людьми. Он старался выполнить любую ее просьбу. И Мэри не могла оставаться равнодушной, видя, как он радуется тому, что его мать мало-помалу возвращается к жизни.

С каждым днем она проводила все больше времени в обществе Мэри, постепенно отвыкая от своего наркотического забытья. Бабушка строго следила за соблюдением светского протокола.

– Мари, дорогая моя, нам следует отвергать приглашения посторонних людей, ведь ты еще не представлена свету. До самой осени, когда состоится твой дебют, мы можем принимать у себя и навещать только родственников.

Однако родственников были сотни – тетки, дядьки, кузены и так далее и тому подобное. Оказалось, что она находится в определенной степени родства чуть ли не со всей креольской частью населения Нового Орлеана. У одной только бабушки было восемь братьев и сестер, и у каждого из них – от четырех до двенадцати детей; в общем, у нее было более пятидесяти племянников и племянниц. У большинства из них были семьи, чрезвычайно большие. Мэри даже не пыталась подсчитать число своих родственников и вычислить, кто кем ей приходится. Она просто называла всех их кузенами – так было спокойнее и, что самое удивительное, в конечном итоге вернее.

«Но ты ведь хотела, чтоб у тебя была семья, – напоминала она себе. – И если она оказалась несколько больше, чем ты предполагала, это еще на дает тебе оснований для жалоб». И все-таки она уставала от постоянной необходимости быть на людях, ходить в гости к кузине имярек было бы гораздо менее обременительно, будь у нее возможность хотя бы во второй половине дня отдохнуть от приема дюжины других кузин.

Мэри с нетерпением ждала июня, когда большая часть родственников разъедется на лето.

Радовалась она и тому, что холостые приятели дядюшки Бертрана не могли атаковать ее до официального выхода в свет. Она была еще не готова к этому. И ей казалось, не будет готова никогда.

От Вальмона пришло три письма. Мэри отослала их обратно не распечатывая. Не то чтобы их содержание не волновало ее вовсе, она просто старалась не думать о нем.

Она все еще не придумала, как отомстить Вэлу. С Розой Джексон и мадам Альфанд дело обстояло много проще. Однако трудно было найти достойный способ отомстить Вальмону Сен-Бревэну – слишком велики были ярость и ненависть, которые она испытывала к нему. К тому же отомстить надо было самой, собственноручно. Используя свою власть, и только свою.

В эти первые недели своей славы новоорлеанской наследницы Мэри часто вспоминала Микаэлу де Понталба. Она понимала, каким шокирующим казалось ее поведение креольским сплетницам, когда она выходила в город одна, без сопровождения, или останавливалась поболтать и посмеяться с кем-нибудь из знакомых продавцов или старьевщиков на Рыночной площади. Баронесса, бывало, тоже любила шокировать новоорлеанскую публику.

Но наступил июнь, и старый город опустел. Серебряный поднос на столике в холле был завален горой оставленных многочисленными кузинами карточек, в углу которых торопливым почерком было нацарапано: «Р.Р.С.» – это было принятой формой прощания до осени, когда новая гора карточек на подносе возвестит о том, что их обладатели возвратились в город.